– Ну и что?
– В той картине машины восстали и попытались уничтожить людей.
– Какие машины?
– Всякие. Неразумное общество создало человекоподобные механические устройства, агрессивные ко всему живому. Случилась война. Не как у нас с антропоморфами, а реальная, настоящая война.
– Ха–ха. Интересно. Ну и кто там победил?
– Кто–кто? Наши, конечно!
Линия Моллоя. Щедрое подаяние плебсу.
Пупырчатая от заклепок шкура «Фиделя» вздрагивала – техники, как всегда что-то латали в последний момент, снаружи громко ругался старшина механиков Ноэль, поскольку один из баллонов с углекислотой оказался пустым, но Моллой не замечал предстартового шума и суеты. Когда было нужно, он умел отключаться от всего. Его тонкие пальцы гладили, почти ласкали экран планшета. Программу-подражатель Моллой написал сам. И назвал ее «Ван Дейк». Разве великий голландец не пытался подражать своему учителю Рубенсу, чтобы потом превзойти его? Хорошая тактика – сначала поравняйся и повтори, а потом обгони и уйди далеко вперед. «Ван Дейк» помогал ему визуализировать собственные архитектурные замыслы, причем делал это в строгом соответствии со стилями гениальных живописцев.
– Действие. Открыть файл Прайда, – Моллой не сдавался в попытке улучшить одну из своих работ.
Распознаватель голоса послушно выполнил его требование. Пред глазами архитектора разверзлась бесконечная лавовая пустыня. Потоки магмы дрожали раскаленным мерцанием, клокотали кипящие грязевые гейзеры, огненный Флегетон медленно увлекал свои тяжелые воды вдоль покрытых пеплом берегов, под напором сернистых газов в небо взлетали обломки горных пород. Буйство было, мрачность присутствовала, но Моллой не чувствовал завершенности композиции. Пейзаж казался разрозненным, словно состоял из нескольких и плохо совмещенных между собой элементов.
– Действие. Почерк Моне, – скомандовал Моллой.
Краски «потекли». Голубой цвет пробился сквозь угольно-карминовый хаос.
– Нет, не то, – вздохнул архитектор. – Импрессионизм тут не подходит. Действие. Стиль Кандинского.
Яркие краски на грани гротеска просто взорвали пейзаж. Фонтаны красного, желтого и фиолетового влили в Прайд оживление, но это было болезненное, на грани безумия, оживление. Моллой прикусил губу. Абстракция вымыла из рельефа идею автора и заменила ее собственной.