Любой кровный родич, вне зависимости от пола, имел право прийти
к родовому алтарю с шестнадцати до двадцати лет. Если алтарь родича
одобрял, он становился магом основы рода. Войти в основу рода –
это, по сути, получить право наследования.
Пламя в любом случае накрывало кандидата с головой, когда он
касался алтаря. Роду не нужны были слабаки и трусы, не готов – не
приходи. Потом пламя должно было быстро схлынуть, явив
результат.
В случае принятия в род на плече принятого появлялся выжженный
герб рода.
В случае отказа пламя сжигало волосы отвергнутого и оставляло
ожоги.
Я молчал, сверля двоюродную сестру взглядом. Мальчишка, похоже,
был в нее влюблен, а она привыкла помыкать им в свое удовольствие.
И одернуть ее было некому. Заигралась или действительно хотела его
смерти?
- Какой-то ты слишком спокойный сегодня, - подозрительно
прищурилась Амайя. – Неужели тебя не расстроил очередной
провал?
Чтоб ты собственным ядом подавилась, змея! Вот такими якобы
безобидными оговорками как «очередной провал» и закладывались
основы комплекса неполноценности. Бедный мальчишка.
Я широко улыбнулся.
Девчонку перекосило от моей гримасы. Она с трудом удержала себя
на месте, хотя ей явно хотелось шарахнуться в сторону. Что ж, в
выдержке ей было не отказать, не зря она была аристократкой.
- Выздоравливай, Шахар, - торопливо бросила Амайя и поспешила
уйти.
Вот и нашлась польза от восковой маски вместо лица: буду
сестрицу шугать, если опять зарвется.
Я – не шестнадцатилетний пацан, в прошлой жизни я давно
четвертый десяток разменял. Чтобы приструнить охреневшую от
вседозволенности малолетку, мне голос не нужен.
*****
Чужая память мне досталась в виде своеобразного архива. Легко
было сравнить это с прочитанной когда-то книгой: информация есть,
но нужен вопрос или ассоциация, чтобы она всплыла в памяти.
Мыслей и вопросов у меня сейчас было слишком много, и потому
информация лилась сплошным потоком. Я и половины осознавать не
успевал, выхватывал только отдельные яркие куски. Голова трещала,
но и не думать я не мог.
Честно говоря, меня изрядно потряхивало как от самого факта
второй жизни, так и от нового мира и необходимости прямо сейчас
как-то с ним взаимодействовать.
Я знал только один способ обуздать разум: сосредоточиться на
магии и уйти в своеобразную медитацию.