Нянюшка ушла, а минут через десять явилась сонная
Глашка в застиранной сорочке, поверх которой она накинула дырявую
шаль.
- С чего это вам приспичило на базар ехать,
барышнечки? – ворчала она, помогая мне одеваться. – За лентами, что
ли?
- За картошкой, - ответила Таня, жуя пирожок. –
Зачем нам ленты?
Глашка замерла и уставилась на нее с открытым
ртом.
- Как это за картошкой?
- «Каком кверху», - подруга выпила кислого молока,
вытерла белые усы, а потом грозно взглянула на девушку. – Рот
закрой, ворона залетит.
Та прикрыла рот и снова взялась за дело, поглядывая
на нас с некоторым страхом.
Вскоре мы уже стояли у фонтана в ожидании, когда
подадут коляску. Аглая Игнатьевна не прекращала зевать, держа в
руках большую плетеную корзину. Захар топтался рядом, и по его лицу
было видно, что он вчера немало выпил.
Из черного двора, наконец, выехала коляска с конюхом
на козлах, а следом заскрипела телега, которой управлял незнакомый
мужик. Видимо, это и был Степан.
Мы забрались в коляску, затащили в нее охающую
нянюшку и уже через минуту тряслись по подъездной
аллее.
Горизонт стал алым, качая в своих ладонях
поднимающееся солнце, в деревьях просыпались птицы, а по зеленому
полю медленно плыли сероватые полосы тумана. Становилось все
светлее, над рекой поднимался пар. И хоть с оврагов тянуло
сыростью, воздух казался чистым, будто глоток родниковой
воды.
Я наслаждалась природой, ее ароматами, звуками и,
похоже, Таня тоже. Она прикрыла глаза, ее ноздри трепетали, а на
щеках играл румянец. Зато Аглая Игнатьевна громко похрапывала,
уронив голову на грудь. Ее не в силах была разбудить даже ужасная
тряска, от которой стучали зубы.
Когда показались городские стены, все сразу же
приободрились. Захар принялся что-то насвистывать, нянюшка ёрзала
на сидении, роясь в корзине, а у меня от нетерпения даже пятки
зачесались. Ужасно хотелось увидеть все своими
глазами!
Рыночная площадь уже гудела, как пчелиный улей. Чего
здесь только ни было! Живая рыба в бочках, мясо, птица, яйца,
масло, мед, мука! Прилавки ломились от мыла, свечей, домашних
тканей, а под стенами стояли возы с сеном.
Крестьяне торговали своим товаром в открытых лавках,
а приезжие купцы - в гостином дворе, прилавки которого выходили и
наружу, и вовнутрь самой постройки. Мы ходили между рядами, не в
силах сдерживать изумленные возгласы, и нянюшка то и дело
одергивала нас.