— В это
время сменяется ипостась и если случится вязка, то велик шанс
принести приплод. Женоэль настроен весьма решительно, а я… Я не
уверена, что готова стать матерью…
— Эммм… —
только и смогла выдавить я, вспоминая предупреждение Лизы о том,
чтобы я не покидала свою комнату в этот период.
Как-то
неприятно было ассоциировать себя со словами "вязка" и "приплод". С
виду вроде бы люди, пусть и слегка ушастые, а речь словно о
собаках. И в тоже время вспомнилась Лизкина просьба — передать
Элизии, чтобы та не затягивала с этим вопросом.
— Прости,
конечно же, я об этом не знала. А в обычном виде беременность не
наступает?
— Нет, —
вылупилась на меня девушка. — А у вас разве не так же
было?
— Мы… — я
даже опешила, не зная, как ей объяснить разницу. — Мы просто люди.
У нас нет никаких ипостасей и от обычного секса у нас могут
родиться дети.
— Ужас! —
сверкнув зеленющими глазищами, воскликнула девушка. — Это же
постоянный риск. У вас, наверное, очень большие семьи? Хотя… А
почему тогда у тебя нет братьев и сестёр, тёть и дядь?
— Нууу, не
так уж часто люди беременеют. Не после каждого полового акта, —
произношу и понимаю, что пришло моё время смущаться, поясняя,
казалось бы, прописные истины. — Это может произойти только в том
случае, если женский организм находится в середине менструального
цикла…
— Середине
чего? — вылупила глаза Элиза.
Хм… Видимо
у них это называется иначе, надеюсь не течка, блин. Мои попытки
что-то разъяснить не принесли успеха. Девушка просто-напросто не
понимала, как это и зачем? Зато я теперь не просто успокоилась, а
буквально стала счастливым человеком, то есть вельхором, раньше я и
помыслить не могла, что женщина может жить без этих пролетарских
дней!
Слово за
слово, и я всё же передала Лизино послание. Девушка горестно
вздохнула и обещала подумать над моими словами. Это был прогресс,
потому как ранее она собиралась насмерть стоять, но не позволить
Женоэлю приблизиться к себе в столь "опасный" период. А я вот
слушая её гадала, в кого она обратится в полнолуние? А я кем стану?
Спросила, но ответ мне ничего не дал:
— Лериреей,
— произнесла Элизия, как будто мне это должно было что-то
сказать.
— А это
кто? — допытывалась я.
— Лерирея,
это самка. Лерирей — самец.
Столь
скользкий ответ как-то напряг. Что это за тварь? Может это только в
моём представлении оборотень — милый или не очень милый волчик,
медвежонок, или представитель семейства кошачьих, а у них, здесь,
возможно за норму иметь щупальца или ядовитые жвала?