Только разобравшись, что попали в окружение, пустынники сумели
сориентироваться. Сначала редкие группы, но затем всё больше и
больше их брата рванули к единственному проходу!
Ведь вот он, спасительный подъём! Казалось бы, со всех сторон
бьют, а тут – тихо! Глупые, глупые островитяне! Не додумались
перекрыть улицу!
Раздалась короткая команда и человеческая масса хлынула к
подъёму. На местах остались только шокированные и трусы, не
желающие покидать позиций за обломками.
Ещё и защитники не спешили косить храбрецов…
На деле же, одни перезаряжали свои ружья, а другие, сломя
голову, рвались в ловушку. И, едва до неё добравшись – падали
навзничь. А как не упасть, когда ноги разъезжаются?!
Первые шеренги влетали лицами в ледяной покров, редкие вояки
выставляли руки и немного проезжали по катку. Вторые – по инерции
наступали на незадачливых товарищей, но лишь затем, чтобы тоже
растянуться на льду пару шагов спустя. Третьи тоже не
отставали.
А в довершении ко всему – сверху открыли огонь.
Кто сориентировался и ещё не успел упасть – попытались убраться
обратно. Но сзади уже напирали четвёртые, пятые, шестые
порядки…
Давка причиняла едва ли меньше потерь, чем летящие навстречу
пули. А ведь стрелять было приказано максимально прицельно и
взвешенно. То есть, встречного шквального огня фактически не
было.
Стрелы тоже не летели. Наёмники и сержанты приказали ополченцам
перезаряжать огнестрел, пока задницу не припекало и была такая
возможность.
Спустя минуту бесконечного расстрела ситуация не изменилась.
Площадь заполонила несметная толпа. С одной стороны напирали всё
новые и новые подразделения, а с другой – им было попросту некуда
деться.
Тогда, редкую трель выстрелов нарушил прерывистый свист. Батя
подал ещё один оговоренный сигнал. А в следующий миг заговорили
пушки. Но только два ствола!
Необходимо сказать, что наёмники серьёзно переоценили
возможность артиллерии. Ну или плотность, с которой набилась
площадь…
Картечь с трудом выкосила ничтожные пятидесятиметровые просеки.
Да и те сразу же заполнились новым мясом. Двуногим и совершенно не
понимающим, что ему делать!
Ни отдельная шрапнель, прошедшаяся по головам, ни успевшие
перезарядиться и дать ещё один залп стрелки, не исправили ситуацию.
Враг напирал с такой плотностью, что попросту не ощущал потерь.