— Прошу за мной, первая встреча через
пятнадцать минут, а нам еще нужно спуститься. — проговорила
Надежда, вновь натянув на лицо дежурную улыбку.
— Секунду, возьму комплект номер два.
— едва заметно усмехнулся Василий, и раскрыв футляр достал из него
тонкую жилетку-разгрузку, с пристегнутыми длинными изогнутыми
магазинами. Под мышкой у него висел стандартный для тайной полиции
ПП стриж, предназначенный для скрытного ношения.
— Мы точно не на войну собирались? —
удивленно проговорил я, успев заметить, что в футляре еще лежит
винтовка в компоновке булл-пап, калибра не меньше, чем двадцать
миллиметров.
— Меня, ваше благородие, ваш дед
линчует, если с вашей головы хоть волос упадет. — проговорил
Строганов.
Ну да, надо только уточнять «до тех
пор, пока я не вылечу графа Мирослава». Нет, старик и вправду начал
относится ко мне лучше. Внучком не называл, но рассматривал в своих
планах уже не как просто разменную монету, а скорее, как мелкую, но
фигуру. Которую и женить удачно можно, и использовать при
необходимости.
Если что, я ему отвечал полной
взаимностью, никаких «сыновьих» чувств, не испытывая и относясь как
ко временному опекуну, с которым можно взаимовыгодно сотрудничать.
По крайней мере на данном этапе. Ну и за определенность с моим
положением благодаря словам Романа и документам – тоже был
благодарен. Понятно, что полиция тайная, но могу поспорить вскоре
весь высший свет будет в курсе что я – истинный, пусть и
незаконнорожденный, сын Бронислава.
Спускались мы в холл тем же путем
которым пришли. Лифт, открывающийся только по карточке, приемная
зона, в которой народа стало в разы меньше, но теперь свернули
вглубь территории, и я в очередной раз поразился контрасту между
основательностью постройки женской академии и ее внешним
антуражем.
Веселенькие светлые обои, картины на
стенах, и в то же время толщина этих самых стен, словно у бункера.
Гигантские окна, но большая часть либо очень узкие с расстоянием
минимум полметра между стоящими рядом, либо на потолке над ними
висит плита, почти не отличающаяся по цвету от остального
убранства.
В общем и целом – странное ощущение,
которое только усилилось, когда мы вышли в оранжерею. Гигантская
теплица, край которой терялся за живой зеленой изгородью, была
отделена от остальной академии стальной плитой, висящей над
переходом. Такой, что я уверен – упадет эта махина и даже в землю
уйдет под собственным весом. И одновременно – стеклянный ажурные
конструкции, цветущая зелень, работающие фонтаны.