Против лирики - страница 8

Шрифт
Интервал


Под белокурьем парика

Похож на брата-двойника,

Во мгле прохожими толкаем.


Ему, как страсть, ночами снится

Тайник под пятой половицей.


И печи, угли, зеркала,

Огарки в ящиках свечные,

Светила страшные, ночные

Глядят из каждого угла.


Все загорается, ощерясь,

Отваливается, как челюсть,

Мерцает, тлеет, пышет жаром,

Глазеет грудой леденцов.

И в пальце застревает жаром

И не снимается кольцо.

О шпионе

Меж столиков под липой

Шпион тебя искал.

Смешон его оскал

И прядь ко лбу прилипла.


Пришла бы ночью на вокзал —

С собою он тебя бы взял.


Любила бы всерьез —

Тебя бы он увез.


Там шубы меховые

И снежные поля.

Там розовая водка

И пьяная земля.


Когда бы не был он убит,

Когда бы он – меня любил,

Я босиком за ним бы шла,

Я нагишом за ним бы шла!


Едва апрель заморосит,

Шпион по парку колесит,

И пули клювами торчат

Из головы и у плеча.

Он заикаться перестал

И повторяет неустан…


– Лорелей,

Лорелей,

Лорелей…

– Трижды эхом в груди моей!

О шофере

Вот грузовик забирается в гору.

Вот проезжает по темному бору.

Крутит баранку шофер полусонный,

Не отгоняя летучие сонмы.

Плач комариный, лягушечьи клики,

В недрах машины дремучее пенье,

Степи сухие и странные блики

Он не доводит до точки кипенья.


Едет и грезит в тесной каморе,

И перед ним открывается море.


Черным и серым оно полосато.

За морем Турция. Пляжи пустеют.

Вот он свернет ко знакомому саду

И отлежится в хозяйской постели.

Сверток укутан в льняную салфетку,

Слоем фольги запеленут,

Толстой бумагой, за ней – папиросной.

Рыбы плывут и плывут и не тонут.


И, обнажая, бумага хрустит.

Птицы умолкли. Натура простит.


Тайной картинки огни и салюты,

Алые сполохи, зеленые зарева,

Дивы народной голые плечи,

Светлые волосы, темные брови,

Ноги в лазурных, ажурных чулках!

Об арапчонке

Собачонкою кусачей

Были в доме недовольны.

Грязно-белая и злая,

На людей она бросалась.


И собаку отослали

В золоченые конурки,

В дом призрения собачий.


Воротившись из гостей,

Видят: в темной преисподней

Вымороженной передней,

На подстилке позабытой,

Обхватив ее руками,

Спит любимый арапчонок.


Он, заслышав голоса,

Приподнялся на локтях,

Вытянулся и промолвил:

Я из рода бедных Азров,

Полюбив, мы умираем!

О скупом

Он вина в единый сливает графин.

На четверть алмаз обратился в графит

И мусор сбегается в шар.


Противоположности перетекают,

Дукаты в ночи из себя возникают

И вещь обычайнейшая ни с чего

В иное себя кувыркнет существо.