После провала путча 6 февраля 1934 года открыто провозгласил свою духовную принадлежность к фашистскому движению, горячо приветствовал приход немцев в 1940 году и возлагал на них особые надежды, хотя Гитлера не боготворил, относясь к фашистскому лидеру со скепсисом, а не с восторгом. Например, в своем эссе «Лотреамон» Бразильяк писал следующее: «В прошлом году Гитлер устроил в Мюнхене выставку дегенеративного искусства. Человеком, разбирающимся в искусстве, его можно назвать лишь с очень большими оговорками». Истинный поклонник фюрера вряд ли мог бы написать так, не правда ли? Но фашистом Бразильяк при этом был, и избавить Францию от евреев мечтал страстно.
Ещё в 1938 году, когда «окончательным решением еврейского вопроса» во Франции даже не пахло, Бразильяк сформулировал свою теорию «разумного антисемитизма». Вот как это звучало: «Мы даём себе разрешение аплодировать Чарли Чаплину, наполовину еврею, восхищаться Прустом, наполовину евреем, аплодировать Иегуди Менухину еврею, а голос Гитлера несется по радиоволнам, названным в честь еврея Герца. Мы не хотим никого убивать, не хотим организовывать никаких погромов, но мы думаем, что лучший путь воспрепятствовать непредсказуемым проявлениям инстинктивного антисемитизма – это организовать разумный антисемитизм».
Да, идея занятная, обоснованная очень ловко, как считал, видимо, её автор – получается, что логично и даже «человечно» избавляться от евреев в профилактических целях, дабы предотвратить взрыв общественного возмущения. Уберем евреев для их же собственной пользы, убеждал Бразильяк; уберем аккуратно и гуманно, пока это не сделали другие, грубо и жёстко. Не станем ждать, пока на них, племя Авраамово, кинется наш окончательно потерявший терпение народ – мы, интеллектуалы Франции, избавимся от евреев сами или хотя бы придумаем, как устроить побыстрее и понадёжнее, чтобы из Франции они ВДРУГ испарились, без возможности возврата. Таково было искреннее убеждение Бразильяка, которое он подробно оформил в своей концепции «разумного антисемитизма».
Кажется, что ловко придумано, однако вся эта теория шита белыми нитками, ослепительно-белыми! Спросите себя – что говорило о том, что французский народ вдруг может кинуться на евреев, начнет их истязать, резать и так далее? Ровным счетом ничего не говорило. Мне, во всяком случае, ничего не известно о массовых еврейских погромах во Франции на протяжении всего девятнадцатого столетия и в начале двадцатого.