! – беспокоилась Дарья, видя, как неловко сидит Афоня на покатой спине Гнедка, потащившего в гору груженую телегу.
Во дворе Валенковых нетерпеливица Анисья распоряжалась своими потетенями:
– Все уж ковдысь уехали, а вы ведь уж нисколечко не шевелитесь на все-те на болетки!
Егор матюгался, а Степан ворчал что-то под нос.
И совсем уж ему нехорошо и жарко стало до противности, когда он услышал за изгородью знакомый девичий хохоток:
– Да вы и правда замешкались! – И, не сказав более ни слова, озорница бросилась догонять своих.
На самом гребне заднегорского угора она остановилась, и Степан с мгновение смотрел на эту далекую, неподвижную фигуру, за которой висело синее-синее полотно неба.
– Полька, пешком пойдешь! – по-мужицки строго окрикнул сестрицу мальчуган лет десяти, сидевший на верховой.
– Тятя, ты смотри-ко! – как птица встрепенулась девушка. – Да неужто и у нас еще один мужик объявился? Кабы не на верховой ты сидел, я бы тебя, Ванюшка, всего расчеловала!
– Дай тебе волю, дак… – недовольно отвечал Ванюшка.
– Ой-е-ё, е-ёшеньки! – хохотала Поля, садясь на телегу позади отца.
Михайло, плотный, круглый мужичок, был угрюм и немногословен:
– Трогай давай!
И Ванюша дернул за поводья; лошадь затрусила под пригорок по узкой тележной дороге.
Через минуту-другую деревня пропала.
Осталось лишь синее небо, да солнце, поднимающееся все выше, да чернеющий в отдалении лес…
У лесной избушки Ефим распряг коня и привязал его чуть поодаль на травяном носке.
Захар осмотрел высокую пальниковую борону, проверил прочность черемуховых колец, которыми треноги крепились друг к другу.
Новая кулига Осиповых, рубленная прошлым летом, находилась в полверсте от избушки. Туда мужики пришли, когда майское солнце поднялось над высокими деревьями, высушило на солнцепеках росу.
Трещали под ногами сухие ветки, разбросанные по всему пространству кулиги. В центре ее стояли костры: залысины на деревинах загорели; кой-где отставшая береста высохла и скрутилась.
Мужики принялись за работу: кряжи складывали валами-ставами, на всю ширину кулиги.
Когда все было готово, запалили скалину и кряжи подожгли. Дым разных цветов – серый, черный, синий – густо повалил к ясному небу.
Засверкали языки пламени, словно проголодавшееся чудище принялось облизывать сушье, землю, траву. Треск, копоть, едкий дым, жар – не подойти!