. В то же время ремонт и замена разваленных казарм, военных баз, складов и прочих объектов вооруженных сил в основном уже завершены, и наличествует все необходимое для поддержания их нормального состояния в будущем.
После устранения давних проблем, несмотря на мошенничество с поставками (даже внимательные гражданские покупатели, приобретающие значительно меньше, чем армия, становятся жертвами фальшивых этикеток на низкокачественных продуктах) и явное казнокрадство среди офицерского состава>3, НОАК смогла приобрести новое вооружение, боеприпасы и сопутствующее оснащение для умножающихся видов вооруженных сил и построить, расширить и модернизировать объекты всех видов, повышая одновременно уровень боевой и оперативной подготовки личного состава.
Все это привело к быстрому и комплексному росту военного потенциала, который в последний раз был отмечен в США в годы Корейской войны 1950–1953 гг., а в Советском Союзе – с конца 60-х до середины 80-х годов. В обоих случаях качественный прогресс в вооруженных силах сопровождался количественным ростом вооружений и личного состава каждого рода войск; как сказали бы марксисты, каждое увеличение количества способствует улучшению качества, суммируя конечный результат. Именно таким образом, когда ассигнования на ВВС США в 1950–1960 гг. выросли более чем в три раза, количество и летные качества самолетов одновременно быстро возросли, так что боевые возможности ВВС стали не просто лучше, но в целом совершенно другими и несопоставимо более мощными.
Существует предположение, что стремительный экономический и военный рост Китая будет продолжаться в том же темпе, и его влияние на глобальном уровне будет также возрастать – все это порождает широко распространенные сегодня ожидания того, что Китай вот-вот превратится в мощную сверхдержаву, затмив собой Соединенные Штаты>4. Но такой исход стоит считать наименее вероятным, потому что он противоречит самой логике стратегии в мире, состоящем из различных государств, каждое из которых ревностно относится к своей независимости.
Некоторые государства к тому же имеют культурные предпосылки и политический потенциал для того, чтобы попытаться влиять на другие государства вместо того, чтобы самим становиться объектом влияния извне.
Правда, в 80-х и 90-х годах трехсторонний рост Китая – экономический, военный и политический – еще не нарушал мирового соотношения сил (за исключением событий 1989 года), но только потому, что Китай тогда еще не был богат, силен или влиятелен по американским стандартам (или в данном случае – по японским) и для Европы и Латинской Америки по-прежнему оставался экзотическим закулисным персонажем. Но реакция противодействия наверняка проявится, как только экономический и военный рост Китая превысит пределы, которые могли бы быть приемлемыми для других держав, то есть сразу по прохождении Китаем кульминационной точки беспрепятственного восхождения.