«У вас нет способа узнать что-либо о вашей смерти: ни сейчас, ни в конце вашей так называемой жизни. Если знание, если непрерывность знания не прекратится, смерть наступить не может».
Юджи имел привычку цитировать отдельные отрывки, которые когда-то попались ему на глаза. «Христианство показывает нам силу страдания, индуизм раскрывает глубокие духовные возможности, а ислам и иудаизм учат нас быть страстно преданными Богу и верности в действии!»
Долгое время я думал, что он говорил «быть ревниво преданным Богу», а не «страстно преданным» – меня ввел в заблуждение его акцент.
Юджи постоянно поносил некоторых персонажей религиозной и политической жизни, чем подогревал мой интерес к ним. Что бы он ни говорил о Шри Рамакришне – я знал, это не имеет к нему никакого отношения. Регулярное упоминание прежде неизвестного мне имени Раманы Махарши побудило меня взяться за чтение книги его диалогов. Во время чтения я подумал, что вряд ли мог сам когда-либо заинтересоваться ей. А сам ли я выбирал родиться личностью, которая будет интересоваться подобными вопросами? Почему мне интересны эти люди? Мое окружение в детстве никак не могло способствовать пробуждению этого интереса. Я никогда особенно не задумывался о концепции свободной воли до тех пор, пока не прочел диалоги Махарши. Именно читая их, я осознал, что практически не контролирую большинство вещей в своей жизни. На второй день моего пребывания в Швейцарии Юджи пригласил меня в свой автомобиль во время путешествия по горному перевалу Ле Дьяблере. Мы поднимались по извилистым горным дорогам с пересекающими долину впечатляющими горными грядами и сосновыми лесами, разливающими свою прохладную зелень по долине внизу. Я задал вопрос, который возник у меня во время чтения одной из книг Раманы Махарши:
– Юджи?
– Да?
– Существует ли какая-нибудь свобода воли?
– Никакой, сэр, – ответил он тихо.
Было ощущение, что Юджи знал, почему я задал этот вопрос, и отвечал соответственно.
В тот день после поездки мы ужинали в местной пиццерии. После ужина я заметил, что Юджи стоит на краю стоянки и освобождает желудок от только что съеденного грибного супа. Я впервые видел такое его «опорожнение». Обычно для подобного процесса мы используем слово «рвота», однако назвать этим словом то, что происходило, у меня язык не поворачивается. Было в этом что-то невероятно грациозное. Он слегка наклонился вперед, плавным жестом руки показал земле полость своего рта и извергнул струи жидкости в кусты. Он сделал это пару раз, затем легким жестом аккуратно и быстро вытер рот бумажным полотенцем и вернулся к ожидавшей его машине. В годы, следующие сразу за «катастрофой», врачи подозревали у него рак. Он обследовался, рака не нашли. Тогда его состояние приписали ахалазии, или кардиоспазму пищевода.