– А ты что, еврейский язык знаешь? – неожиданно прервал чтение Лысый. Додик не сразу сообразил, о чём его спрашивают, трудно перебираясь из одного времени в другое…
– Знаю!.. Конечно… не очень… – поправился он.
– И читать можешь?
– Могу… – удивился Додик…
– Завидую! – мечтательно протянул Лысый. – А я кроме «хенде хох» да «капут» ни хрена за четыре года там не выучил…
– Николай Иваныч! Не перебивай, пожалуйста! Вам чаю? – Вера поставила чашки на стол и снова уселась… – Читайте… интересно…
Додик опустил глаза в рукопись.
«Баловал отец Милку необыкновенно… Она же пользовалась этим, только когда чего-нибудь очень… ну, очень хотела… И отец все просьбы выполнял, не считаясь ни со временем, ни с деньгами…
Исчез он совершенно неожиданно и причитания Аси-хунт были слышны на полпосёлка… Она припомнила все его грехи и всех женщин, на которых он хоть раз имел несчастье посмотреть или чьё имя произнёс при ней. Конечно, он был жизнелюб и красавец, и денежки у него водились, раз он мог ночами дуться в карты и никогда не унывать от проигрыша, а дочери покупать такие велосипеды.
Всю ночь Ася проголосила, утром поплелась в милицию. И вышла оттуда, прикрывая рот платком и опустив глаза…
Как раз только-только заговорили о кампании борьбы с «беспачпортными» космополитами, и то, что человека забрали, ни для кого не было чем-то невероятным… Но люди же всегда всё знают, и Ханэ-ретах (её прозвали Хана-редька, потому что она на всё, что ни происходило, говорила: «Вос рейдт ойх?!» («О чём вы говорите?!»), а знала она много, и раньше всех, но получалось сквозь щербатые зубы: ретах! – редька!) … так вот, Хана совершенно серьёзно сказала, что он пошёл по другой статье, за махинации! А с чего же он так жил, как вы думаете? Брал у государства сырьё, делал ботики (и прекрасные, надо сказать, дай ему Б-г здоровья), а продавал их (по очень хорошей цене) как свои в палатках на станциях вдоль всей железной дороги и, видимо, с кем-то не поделился, не то что с государством…
Может быть, и так, кто знает?! Но местные решили по-другому, что замели его, как еврея, в очередную страшную мясорубку… «Мало вас Гитлер поубывав! – орал вечно пьяный бывший танкист без ног на роликах у станции. – Сталин вас всех теперь уберёт! Это из-за вас я без ног остался, пархатые!».
Но неожиданно, меньше чем через год, Герш-Пурец появился в посёлке и гордо прошёл до дома, и оттуда опять понеслись, но теперь радостные, вопли! И все вокруг запутались вовсе: за что сидел, каким образом попал под амнистию, были даже такие, что высказали предположение, что он вовсе не еврей, а просто похож!!!