В понедельник уроков нет, слава и уважение нашему завучу. Именно она составила расписание так, что мы с Валерием Яковлевичем работаем как говорится по сменам. Сдав анализ гинекологу, обнажив грудь на снимок, я с чувством выполненного долга вручаю санитарную книжку Милке, иду домой. Уже вечером из моего LG раздается звонок от неизвестного номера. Этот неизвестный номер и голос, который изменил мою жизнь навсегда…
– Да слушаю – я уже напряглась, чувствуя неладное.
– Карина Анатольевна, вас беспокоит фтизиатр. Вам нужно пройти рентген грудной клетки. На снимке ФЛГ выявлены небольшие затемнения. Не беспокойтесь, это может быть брак в пленке, или же воздух в легких – успокоила она меня.
– Хорошо, я приду обязательно – а внутри уже все напряглось, как будто сердце в кулак взяли.
Позвонила маме, описала всю ситуацию. Мама меня успокоила, моя мама вообще человек спокойный. Рассказала кучу историй о том, как людям назначали повторные снимки, и ни чего не выявляли. Я успокоилась, с детства привыкла слушать маму, потому что то, что говорит мама это всегда правда. Да и если честно, я сама тогда была уверена, что такая зараза ко мне не прилипнет. Ну каким образом, я ж с такими людьми не общаюсь, да и чувствую себя хорошо, не худая, напротив даже вес набрала.
На следующий день снова иду снимать грудь. Только теперь снимали правый бок. Все утро я была сама не своя. Все думала, что там на снимке. Если не звонят, значит нормально. Ну хорошо. Успокоилась. И видимо рано. Потому что звонок поздним вечером поверг меня в шок. Позвонила все та же врач – фтизиатр.
– Кариночка, завтра подойди ко мне в тубдиспансер. Я тебе открою больничный и проведу осмотр – вот так, без объяснения она меня сразу уничтожила.
– А что со мной, вы хоть объясните нормально! – я почти ору на неё.
– Не волнуйтесь, у вас подозрение на туберкулез, это не страшно, сейчас все лечится – знала бы она, что я ее уже не слышала, и то, что она мне говорила, для меня был уже просто пустой звук.
Не дослушав врача, которую я тогда, сама того не зная, считала виноватой, наверное, просто мне нужно было на кого-то злиться тогда, я положила трубку.
Я стояла в абсолютной тишине, и ни кого рядом. Только я, и это проклятое слово, слово которое стояло в ушах, и было ощущение что оно смеётся над моим состоянием. Тогда, для меня это было только слово. И мое подсознание ни как не хотело воспринимать тот факт, что во мне есть какое – то пятно, которое теперь не даст мне нормально жить. Я не смогу как прежде пойти на работу, я не смогу как прежде общаться с родными, встречаться с друзьями. Это пятно, пятно, которое останется во мне.