Старик взял ручку. Несмотря на необычное поведение жителя Диментико, чуть выбившее владельца магазина из колеи, мальчик был смел и располагал к себе, его голубые глаза горели тем огнём, что давно погас в горожанах. Анимус нацарапал на блокнотном листе своё обещание честного обмена.
Соньяторе возвращался домой с хрустящим батоном из булочной и неповторимым ароматом свежеиспеченного хлеба. Не менее хрустящей и манящей была у него зажатая в руках записка от мистера Анимуса.
Сбор сновидений шёл медленно. Соньяторе иногда прямо отчаивался собрать нужное количество: то эти ночные видения были обрывочными; то слишком непонятными, и мальчик, проснувшись, тут же забывал их; то ему, как назло снились цветные картины, а они совсем не годились для сдачи в магазин. Прошло уже почти два месяца, а у Соньяторе было всего двадцать пять снов, он сохранил почти в два раза меньше, чем планировал.
Одним дождливым днем, мальчуган сидел возле окна и смотрел в сторону загадочной лавки снов. Тоскливое настроение природы передалось юному наблюдателю, он всё обдумывал план как быстрее накопить чёрно-белые сны. Тут он даже помыслил, что можно разок сдать свой последний цветной, а за него получить штук десять обычных, если деньгами не брать доплату. Красота!
Соблазн поглощал его больше и больше. Расчёт, что всего за семь раз можно докопить недостающие сны разрывал его изнутри. В это время на улице пробежал человек с зонтом, он спешил перейти улицу как можно скорее, ведь вокруг уже разлились широкие дождевые реки, а лужи поглощали тротуары со скоростью света. Мальчишке вдруг почудилось, что в руках у горожанина не серый блёклый, а оранжевый, словно апельсин с пористой корочкой, зонт. Будто это цветное пятно на фоне серого города, укрытого тяжелыми тучами, серого дождя, плотной стеной загородившего дома жителей. В его глазах заблестели огоньки, и фантазия дорисовала образ не зонта, а солнечного зайчика, ожившего и прыгающего по улице, разливающего рядом с собой радость.
«Нет, ни за что! Не отдам я свой цветной сон!» – подумал Соньяторе. «Я пока плохо умею писать, я буду просто дорисовывать свои обрывочные сны, и они станут целыми. Я их запомню так, будто они такими и были». Взяв уголь и лист бумаги, мальчик стал вспоминать то, что ему приснилось накануне, но так и не дошло до логического конца. Рисунок, конечно, вышел не таким как представлял себе мальчик, однако этого вполне хватало, чтобы чётко зафиксировать в памяти сложившуюся картину сновидения.