Двое конников соскочили с седел, поспешно встали на часы по обе стороны двери, где обитали Полонские.
Махно неспешно вышел из автомобиля и, вытащив из кармана серебряный «мозер», сказал Трояну:
– Здесь я пробуду ровно час. Можешь, если хочешь, отлучиться.
Троян отрицательно покачал головой.
– Мало ли что… Вдруг понадоблюсь. Я буду здесь, на улице.
– Как хочешь, Гавриил, – голос Махно потеплел, – а то можешь к какой-нибудь вдовушке на яичницу с салом сгонять.
– Вдовушка обойдется. На сегодня, во всяком случае.
И сам Полонский, и жена его в роскошном бархатном платье стояли в открытых дверях, ждали батьку.
– Милости просим, Нестор Иванович, – пропела жена Полонского низким контральто, – мы вас уже заждались.
– Извините, раньше не мог, – сказал Махно, – жизнь беготная… От забот поседеть можно.
– Ну, вы еще очень молоды, Нестор Иванович, – сделала Полонская комплимент батьке. – До седых волос вам еще жить да жить. Это будет нескоро.
– У меня один хлопчик побывал в плену у Деникина – вернулся белый, как лунь, ни одного темного волоска в голове… И речь потерял.
– Жаль, – Полонская вздохнула, – наверное, парень еще молодой…
– Не старый, – подтвердил Махно. – Так что возраст здесь ни при чем.
Когда сели за стол, Полонский произнес с неожиданной грустью:
– А в Одессе сейчас белые. Шлифуют подметки о камни Дерибасовской улицы. Люблю Дерибасовскую… – Он выставил на стол дорогую бутылку темного стекла, на которой висела прозрачная виноградная гроздь – также стеклянная, сверху гнездилось несколько алых ягод. На этикетке была написано что-то по-французски, батька выпятил верхнюю губу, насадил ее на нижнюю, пытаясь прочитать этикетку, но мудреную надпись не одолел и спросил недовольно: – Что это?
– Вишневый ликер. Очень вкусная штука. Хорошо идет к чаю.
– Ликер?
– Да. Сладкая вещь. Что-то вроде нашей сливовой запеканки или спотыкача.
Махно огляделся.
– Хорошо тут у вас, спокойно. Совсем непохоже, что совсем рядом идет война.
Про себя он решил, что Галина теперь тоже будет ездить с ним, куда он – туда и Галина. Как нитка за иголкой. Пусть привыкает к походному батькиному быту… Впрочем, какой он для нее батька?.. Тьфу!
Белые начали наступать не только с юга, но и с севера. Дикая дивизия Шкуро – это восемь полновесных полков, Донская сводная дивизия, бронепоезд «Единая Россия» с орудиями крупного калибра – если такая дура бьет по дому, то от дома только глубокая яма остается…