«Чжурчжэни вообще считают вашего хана подданным нашего императора17, – подумал Сиантоли. – Но спорить сейчас не стоит. Надо повременить, пусть духи сами всё устроят. Позже всё равно убегу».
– Не забывай, я за тебя поручился, ты знаешь, что это значит, – сказал «спаситель». – Меня Жаргал зовут – «Счастливый», это моё имя с того дня, как мы с тобой встретились. Монголы добро помнят!
Сиантоли знал, что означает в монгольской армии сказать слово за человека – значит поручиться собственной головой. Этот Жаргал действительно оплатил ему большой ценой. Сиантоли склонил голову в знак окончания спора, принялся осматривать оружие.
– Вот и хорошо, – сказал Жаргал. – Учитывая твой опыт, назначаю тебя десятником18. Будешь командовать Седьмым десятком. В нём семеро и осталось, все твои земляки. Их командиру вчера руку отсекли. Хорошо, жив остался…
Сиантоли понимающе кивнул. Он был наслышан о порядках в монгольских войсках: если в бою погибал десятник, всем десяти подчинённым отрубали головы, если погибал сотник, перед строем убивали всех десятников. Трусость, покидание поля боя без приказа наказывались так же. Ничего нового для Сиантоли в этих порядках не было, ведь монголы «украли» такую систему наказаний у армии великой Цзинь.
А ещё Сиантоли подумал, что «семь» счастливое число, и начинать новую жизнь с двух семёрок, это хорошо.
Солнце уже вовсю палило в темя, когда Жаргал подвёл Сиантоли к группе людей, в которых тот издали признал земляков. Сотник крикнул кому-то из обоза, принесли ковш вина.
– Он ваш командир. Слушать как отца! – с этими словами Жаргал подал Сиантоли ковш, хлопнул по плечу и улыбнулся. – Монголы добро помнят!
Сиантоли проглотил вонючее пойло, после чего раскатал войлок в тени стены и провалился в глубокий сон.
Сиантоли проснулся, когда небо уже покрылось звёздами. Голова не болела, но тошнило. В нескольких местах двора горели костры, сидели и лежали вокруг них усталые люди. Пахло едой.
– Вставай, командир. Без тебя есть не начинаем.
Сиантоли поднялся.
Над угольями костра на трёхногом тагане стоял круглодонный котёл, из него шёл непередаваемый аромат варёной баранины! Сиантоли на правах старшего зачерпнул ковш густого жирного горячего бульона, с жадностью выпил. Выловил первый попавшийся кусок мяса, впился в него зубами. Сама жизнь вошла с этим мясом в его желудок, кровь понесла её по жилам во все части тела, и Сиантоли почувствовал всем своим существом – он жив!