– Спасибо, – вежливо отказался Зубровский, наклоняясь к яме. Казалось, он не разделял всеобщего веселья. – Я посмотрю тут с вашего разрешения.
– Да, пожалуйста, – недовольный отказом гостя, капитан отвернулся к костру. – Смотрите сколько влезет, а мы тут немного посидим, – и в сопровождении своих бойцов приступил к поглощению шашлыка.
* * *
Закаев замер. Он не ожидал увидеть женщину, тем более такую красавицу. Зеленые миндалевидные глаза, тонкие ноздри маленького с небольшой изящной горбинкой носа. Расчесанные на пробор иссиня-черные волосы мягкими волнами ложились на плечи и белое лицо. Внешне она никак не походила на шахидку. Скорее казалась яркой моделью с обложки модного журнала.
На вид ей было лет двадцать пять – тридцать. Но, несмотря на то, что она была изящной и довольно хрупкой на вид, выражение ее глаз и манера держаться создавали впечатление силы. Две глубокие морщины на переносице придавали характерное выражение ее лицу, свидетельствуя, что обладательница этих морщин перенесла в жизни немало невзгод.
Эмиссар смотрел на нее, не скрывая удивления.
Маленькие глазки Фанума быстро скользнули по лицу шефа. Губы его раздвинулись в довольной усмешке. Он, конечно, ожидал, что молодая женщина произведет на хозяина впечатление, но чтобы такое…
Закаев, откровенно пораженный, непроизвольно поправил галстук, его пальцы рванулись к рыжим волосам, а губы растянулись в улыбке, обнажив большие белые зубы…
– Здравствуйте, – поколебавшись секунду, он встал. В глазах его появился какой-то стеклянный блеск.
– Фатима Мадаева, – представил ее Фанум, его улыбка стала шире. – Шахидка, спортсменка и просто красавица…
Не реагируя на его шутку, девушка быстро обвела обоих мужчин глазами и села на стул рядом с эмиссаром.
– Я вкратце изложил задание, – сказал Фанум, слегка наклонившись к ней. – Она считает, что справится.
Девушка нахмурилась, и ее атласный лобик пересекли две темные морщинки.
– Справится? – переспросил Закаев, пристально глядя на нее. – А она понимает, на что идет?
– Конечно, – отрывистым голосом сказала девушка. – Аллах выбрал меня в качестве своего меча.
– Аллах выбирает для своих дел достойных, – задумчиво сказал Закаев, подойдя к ней. – Но вы понимаете, что идете на смерть?
– Да, кади. – Выражение ее лица был одновременно печально, грустно и решительно. – Если Аллаху угодно, я готова.