Мы сидели на лавке в предбаннике, завернувшись в простыни, и
пили квас. Квас у неё был отменный, самый такой, какой надо, в меру
терпкий, на травах каких-то, и приятно холодный.
- Чего? Какое ещё озеро? Море это, и не нужно его никак
обзывать.
- Ладно, море. А имя у моря есть?
- Есть. Святое море.
- И всё? Может быть, ещё как-то зовут?
- Да много как зовут, но нам-то что с того? Всё, кто по берегам
живёт, как-то называют.
Море, значит. Святое. Угу, славное море, священный Байкал.
Ладно, пусть так.
- А деревня у вас тут давно?
- Давно. Прапрадед мужа моего был среди первых, кто вышел здесь
на берег. Бухта удобная, в непогоду можно в ней укрыться от гнева
моря-батюшки.
Прапрадед – ничего так, сильно.
- Тихая Гавань это называется, - влезла Трезон.
Причём название она произнесла тоже не по-местному, я это
поняла.
- Это пришлецы сверху так зовут, а нам не след, - открестилась
Пелагея.
- Кто такие пришлецы сверху? – не поняла я.
- Так солдаты.
- Крепость его величества Людовика, - со значением пояснила
Трезон.
Мне что Людовик, что Георг, что ещё кто-нибудь, нет особой
разницы. И Пелагее, кажется, тоже – только плечами пожала.
- А почему крепость не на берегу? – продолжала выспрашивать
я.
- Потому что зачем на берегу? – не поняла Пелагея. – Враг же не
с берега придёт!
- А откуда? – вот ещё только врага не хватало какого-то там!
- С той стороны, - она произнесла это очень тихо, и ещё
оглянулась – не подслушал ли кто.
- И кто оттуда придёт?
- Вот выдумала любопытничать на ночь глядя! Кто надо, тот и
придёт! Увидишь – не спутаешь! Всё, хватит об этом! Молчи, поняла?
И ты тоже молчи, глупая, - глянула она на Трезон.
Ладно, о врагах нельзя, а о крепости?
- И кто построил ту крепость?
- Давно она стояла, только разрушилась. И когда пришли солдаты,
они поднялись наверх и нашли те развалины. И сказали – им
подходит.
- А откуда они пришли?
- Откуда они все приходят? Откуда и вы. До Лиственичного как-то
добираются, а оттуда на корабль. Или прямо в крепость, так тоже
бывает. С неба валятся.
Я никак не могла вообразить такое – солдаты с неба валятся. Но
Меланья кивала и поддакивала – неужели сама видела?
- И кто-то видел, как они валятся? – продолжала выспрашивать
я.
- Может, кто и видел, - пожала плечами Пелагея, - я не видела и
не хочу. И вообще ужинать пора и спать, темно уже на дворе.