Скамейки были еще мокрыми, и я
велел Ватсону включить фен и обсушить место моего предполагаемого приземления.
Но вместо фена он включил в себе бюрократа.
– Данные энергетические затраты
не санкционированы, – заявил он мне.
– И что мне теперь прикажешь
делать? На мокрое садиться?
– Робот не может приказывать
человеку. Вам придется самому принять это решение, мистер Холмс.
– Вот именно, по инструкции ты
должен мне подчиняться, – ухватился я за спасительную мысль. – И я приказываю
тебе высушить скамью.
– Этот приказ нарушает другой
пункт инструкции, касающийся экономии ресурсов. Я могу выполнить его, только
если он будет оформлен документально.
– Ты серьезно предлагаешь мне
поехать в управление, напечатать приказ, подписать его, заверить печатью, а
потом вернуться сюда и смотреть, как ты обдуваешь феном уже высохшую скамейку?
– Вот именно.
– Подсчитай, сколько ресурсов мы
потратим, если я буду действовать по этому плану. Это больше или меньше, чем уйдет
на высушивание скамьи?
– Вы, как всегда правы, мистер
Холмс, – сдался бюрократ. – Приступаю к выполнению боевой задачи. Расход запишу
на счет прикрытия зада своего напарника. – Ватсон направил свою механическую
конечность в сторону выбранной мною малой архитектурной формы и обдул участок
шириной около полуметра с одного ее края.
– Присаживайтесь, мистер Холмс, –
заботливо предложил мне робот, указывая на обработанный горячим воздухом клочок
скамейки.
Я аккуратно поместил свою пятую
толчку на подсушенный участок и наконец-то смог спокойно предаться
размышлениям.
Характер смерти Саймана Дьяченко
свидетельствовал о том, что убил его человек, с которым он предавался или
намеревался предаться сексуальным играм. Скорее всего, это была женщина –
именно та рыжеволосая дама, с которой я видел любвеобильного гражданина
приблизительно за 3 часа до его гибели. К кровати он ей разрешил привязать себя
добровольно. Во-первых, он выглядел не слабым человеком, так что девушка в
одиночку справиться с ним не могла. Во-вторых, я почти наверняка услышал бы шум
драки в случае сопротивления жертвы. О посещении номера кем-то еще, кроме
нынешнего трупа и его спутницы, ничего неизвестно. Полностью отрицать
присутствия третьей персоны в номере погибшего нельзя, но я склонялся к мысли,
что никакого третьего не было.