Родители часто ездили на гастроли. Музыканты камерного оркестра – занятые люди. Раньше она подолгу оставалась с бабушкой, потом научилась жить самостоятельно. Но два года назад объявилась дальняя родственница, чья-то сводная сестра Софья Эдуардовна и замучила её, и разговорами, и воспитанием.
– Сегодня ночью был приступ, – пожаловалась Софья Эдуардовна.
Это ее любимая тема. О своем здоровье она может говорить бесконечно. Алиса взглянула на циферблат настенных часов: кривой нотный стан, сверкающий знак бемоль в центре, веселый трубач висит на часовой стрелке, а пляшущий саксофонист на минутной. Часы Алисе не нравились, но дарёному тетушкиному «коню» в зубы не смотрят и не обсуждают.
– Измерила давление и пришла в ужас!
Действительно, ужас: совсем не осталось времени. Чтобы освободить руки, Алиса прижала мобильник плечом к уху и занялась срочными сборами. Когда расчёска и помада упали в сумку, стрелка музыкальных часов угрожающе дернулась. Алиса подхватила с тумбы чёрный футляр. «Скрипку взяла. Ключи…где ключи?». Рассказ о здоровье был далек от финиша.
– Будьте здоровы, тетя. Мне выходить пора.
Алиса скользнула взглядом по отражению в зеркале и увидела чересчур высокую и слишком худую девицу, нерешительно топчущуюся на месте. Тёмно-серые глаза казались огромными на болезненно-бледном лице. «Три дня подождать. И тогда солнце-море, полосатые шезлонги, бархатные листочки мяты в коктейле…» Она автоматически опустила футляр на тумбочку, пригладила соломенного цвета волосы и одернула низ короткого жакета.
– Я к тебе обращаюсь! Сейчас Виктор заедет…
Тетя всегда делала ударение на букву О: ей казалось, что при такой постановке имя звучит шикарнее, и получался ВиктОр.
– Не надо Виктора! – с ударением на И бурно реагировала Алиса.
Ее громкое восклицание вызвало движение в зале: там тяжело вздохнули и заворочались. Послышалась недовольная возня, хриплое бормотанье. Алиса шагнула назад и, вытянув шею, посмотрела на диван: клетчатый плед бугрился и шёл волнами. Увы, не морскими. Впрочем, спустя полминуты возмущение утихло, вздохи перешли в сопенье.
– …бесчувственная! Бедным твоим родителям в старости стакан воды подать будет некому!
– Не надо им воды, – пробормотала бесчувственная.
– Это тебе ничего не надо! – припечатала тетка и отключила телефон.