– А мне легко было мчаться через лес, когда я вернулся к своей невесте и вместо нее обнаружил ваше послание? – невольно скрипнул зубами Инквар, и все черные, враз помрачнев, словно по уговору опустили полные горького сожаления взгляды.
Это дружное виноватое движение сказало искуснику больше, чем любые, самые пространные и витиеватые клятвы. Ни одному законченному подлецу не под силу пожалеть о совершенном им поступке, такие люди готовы идти по чужим головам ради своей цели. И значит, у него еще есть возможность попытаться их переубедить, но для этого нужно сесть за стол переговоров.
Инквар шагнул к приготовленному для него стулу, отодвинул его на пару шагов влево, так, чтобы оказаться напротив Зинерса, и спокойно уселся, положив руки на стол. А потом на миг закрыл глаза и отыскал особым зрением мага узел ядовито-зеленой кляксы, какой виделась ему ловушка. На светившиеся многоцветьем призрачных огоньков напоенные магией вещи искусников Инквар старался не отвлекаться. Он научился видеть их внутренним зрением всего декаду назад и пока еще не всегда точно определял, амулет это или фиал. Однако не мог не отметить величину арсенала, набитого в карманы и пояса черных. На миг Инквар даже пожалел о своей поспешности, но тут же решительно потянул к себе узел ловушки, собирая затраченную на нее магию в свой резерв.
Все равно другого выхода, кроме как попытаться с ними договориться, у него сейчас нет.
– Я снял ловушку, – любезно сообщил он, глядя в изумленно расширившиеся глаза Зинерса. – Теперь отвечай на мои вопросы.
– Он выдержал испытание, – ладонями вверх положил перед собой руки черный, привезший Инка в этот дом, и дружески ему улыбнулся: – Я Гарат.
– Я тоже так считаю, – помедлив, объявил тот, кого наставник назвал Ратьеном, и неожиданно усмехнулся: – Твой голем однажды ночью помог мне найти путь на свободу.
– Не было у меня тогда никакого голема, – хмуро фыркнул Инквар, припомнив тот неравный бой. – Был заяц, амулет иллюзии, четыре камня и рожок. Ну еще пара зелий, зайцу для храбрости.
– За такие авантюры надо бы еще с годик подержать его в одиночках, – нахмурился Мейлан и тут же положил на стол руки: – Но я уже поручился и решений не меняю.
– Видишь ли, – глянул на него бывший ученик, и в его глазах отголоском того боя плеснулась круто замешенная на застарелой ненависти горечь, – у ночников были заложники, которых они мечами гнали перед собой, и среди них любимая женщина моего верного друга, я должен был ее спасти. Он очень хороший человек и обладает небольшим даром, хотя это не имеет никакого значения.