Я разложил на столе большой шёлковый платок с вышитой на нём картинкой. Растянув ткань растопыренными пальцами, я немного подвигал её, то чуть растягивая, то давая ей собраться плавными мелким складкам.
Левинсон смотрел на кусок шёлка, вытаращив глаза и боясь дышать. Признаюсь, я и сам, когда первый раз увидел искусно вышитый платок, не поверил, что это не фотография или ни какой-нибудь магический артефакт.
Как объяснила мне Аю, эта картина называется "Свидание", но на самом деле там изображено всего лишь две птички и три цветка на ветках неведомого мне дерева. Птички, как живые. Прямо любое пёрышко можно разглядеть. Цветы очень нежные, переливающиеся розовым перламутром и свежестью. Стоит это платок чуть подвигать, и картинка оживает. Волшебство, да и только! Сам своим глазам не поверил, увидев, как может начать жить своей жизнью великолепная вышивка, сделанная рукой мастерицы.
Отдышавшись, портной бросился к своему столу и начал стучать кулаком по никелированной кнопке звонка, отдающейся где-то в глубине служебных помещений его мастерской лихим перезвоном.
– Моню позовите! – крикнул он, не оглядываясь на звук открывшихся дверей.
Между тем, на трель рождённых старым мастером звонков, как на сигнал тревоги, начали собираться люди, а когда места в коридоре перестало хватать, то они стали заходить в зал салона, толпясь у открытых настежь дверей.
– Вот, смотрите, неумехи, что можно сделать при помощи нитки и иголки, если руки растут из нужного места! – наконец-то обратил внимание Левинсон на начавшееся столпотворение.
Он бережно поднял платок со стола, и держа его на открытых ладонях, поиграл складками и падающим светом. Судя по вздохам и возгласам восхищения, работники были впечатлены, а на шум потянулись любопытные из задних рядов. Вскоре у дверей толпилось человек тридцать - сорок, но ближе, чем на два - три шага к Анатолию Абрамовичу никто так и не подошёл.
– Папа, звал? – с трудом протолкался Эммануил через толпу работников, не вдруг его заметивших, – Извини, но я не сразу вышел из своего салона.
Салон у Эммануила открыт с другого торца этого же здания и оба Левинсона пользуются одними и теми же швейными помещениями, которые изрядно разрослись в последнее время, выдавив на волне своей популярности из особняка пару магазинчиков, торговавших всякой мелочёвкой и небольшую ювелирную лавку.