Он не договорил. Отложил в сторону ложку. Откинулся на спинку стула, едва заметно склонил голову набок. Всматривался в побелевшее лицо гостя.
– Вы не знали? – проговорил недоверчиво. – Я полагал… Простите, господин де Грасьен. Я и помыслить не мог, что вы можете быть не в курсе. Простите, прошу вас.
Филипп смотрел на прелата. И в ушах его колоколом гудело: «ваш друг…», «ваш друг…». Он коснулся рукой лба. Произнёс, с трудом справляясь с голосом.
– Отец д`Эмервиль, монсеньор, слишком бережёт своих друзей. Не желая, чтобы они волновались, он…
Взгляд епископа сделался тёплым. Он перебил Филиппа:
– Не старайтесь оправдать его передо мной. Мужество господина д`Эмервиля, его сила воли, его безграничное, невероятное терпение и стремление жить давно сделали это за вас. Простите его сами.
Глава 4. Просто «здравствуй»
На третий после ухода Леру день началась метель. И она продолжалась целую неделю. Клементине казалось, буре этой не будет конца. Каждое утро они с Вик просыпались в заметённом по крышу доме. Каждый день Клементина, едва поднявшись, расчищала выход, выбиралась наружу. И подолгу смотрела вдаль – пыталась хоть что-то разглядеть сквозь сплошную снежную пелену.
– Он вернётся! – шептала. – Непременно. Обязательно вернётся.
Изо всех сил старалась не пускать внутрь себя страх. Тот в отместку обхватывал её снаружи – леденил пальцы, обжигал мокрым щеки, пробегал мурашками по телу.
Несколько раз ей казалось, что она слышит шаги Леру. Однажды даже ей померещилась тень, мелькнувшая за затянутым пузырём окном. Она выскочила за дверь. Наткнулась на росомаху. Та стояла в нескольких шагах от Клементины, буравила её взглядом. Когда животное шевельнулось, наклонило ниже голову, прижалось будто бы к земле, Клементина в испуге бросилась обратно в дом. Заложила дверь, схватила Вик на руки. Та зарыдала, изогнулась, требуя свободы, едва не выскользнула из ослабевших вдруг материнских объятий.
Клементина с трудом удержала дочь. Чтобы не выронить, опустилась на шкуру у очага, прижала девочку к груди. Она старалась не бояться. Очень старалась. Гнала от себя дурные мысли. «Он вернётся, – шептала снова и снова. – Обязательно вернётся».
Она должна была в это верить, потому что иначе не знала, сумела ли бы она выжить.
Вик теперь часто плакала от голода. И Клементина всякий раз с трудом удерживалась от того, чтобы не зарыдать вместе с ней.