Всего наше легочное отделение было рассчитано на семь десятков пациентов и наполовину пустовало. В другом крыле здания находилась реанимация для тяжелых лежачих больных, где было около десятка человек. Все пациенты были мужчины, как правило в призывном возрасте, кроме одного пожилого прапорщика в реанимации. Помимо нескольких палат в отделении находился шкаф с какими-то лекарствами, общий туалет – он же курилка, процедурный кабинет, небольшая столовая и комната дежурной медсестры. Получив укол, назначенного мне врачом пенициллина в ягодицу, и взяв несколько неизвестных мне таблеток, я был свободен до следующего укола. Уколы в зад я получал каждые шесть часов на протяжении следующих двух месяцев, так как пневмония дала осложнения и мое лечение сильно затянулось. Единственный плюс такого лечения был в том, что с тех пор я абсолютно перестал бояться уколы. На гражданке мне говорили, что уколы пенициллина – это позавчерашний век медицины, но видимо в армии нововведения не сразу приживаются.
В тот же день я завербовался в работники столовой нашего отделения. В столовой работало три человека: «старший» и двое помощников. Все волонтеры были из числа ходячих пациентов и старшинство определялось временем работы в столовой. Начал я как помощник, но уже через дней десять обоих моих коллег выписали и я остался за «старшего». Работа была совсем не сложной. Ходить несколько раз в день с бидонами и ведрами в корпус главной столовой за едой, мыть посуду, следить за списками стоящих на довольствии, убирать маленькой помещение столовой и разносить подносы с едой тем, кто сам дойти до нашего помещения был не в состоянии. В первый день я с непривычки разбил тарелку, уронив ее с подноса, но больше такого не повторялось. Уборкой и мойкой занимались, в основном, помощники, а «старший» должен был выпрашивать побольше хлеба в хлеборезке, котлет у поваров и максимально долго не вычеркивать выбывших обратно в часть пациентов, чтобы получать еду и на них. Соответственно, новоприбывших заносить в список необходимо было максимально быстро. Путем нехитрых манипуляций я ежедневно получал в полтора раза больше котлет и прочих вкусняшек, чем было положено пациентам. Денег за работу в столовой не платили, но насильно работать в ней никого не заставляли. Желающих всегда было предостаточно, так как вместо полагающейся больному котлеты (а для «дедушки» – двух), помощнику полагалось три – четыре, а в каких-нибудь макаронах и подливке вообще не было никаких ограничений. Даже мне время проведенное там показалось самым сытным периодом моей службы, а что уж говорить о вечно голодных ребятах из стройбата, да и только пришедшие из учебки сержанты отличались редкостным аппетитом.