Заправка стояла на пригорке, соверши он задуманное, трупов не избежать. Васильевич вышел на улицу, хотел поговорить на счет грязных делишек с лоточной торговлей бензином, увидел что творил Фома, все сразу понял. Подошел вплотную, вглядывался в глаза отморозка, старался рассмотреть человечность. Маленькие, глубоко посаженные, прозрачно-голубые, зрачок величиной с просяное зернышко, толстый, нависший лоб. Васильевича передернуло от отвращения, произнес коротко, емко:
– Тебя же, вроде, мать рожала.?Как же ты живешь, с такой гнилью, мразь? Пошел вон!
Дальше, обращаясь к остальным, попросил освободить помещение до вечера. Дальний родственник подхватил за шкирку понурого Фому, повел за заборчик. Милицию решил не вызывать. Сам, все сам! Дурака учить, только портить, но пробовать надо.
Сильные ушибы, сотрясение и сломанные лучезапястные кости обеих рук зафиксировали у поступившего Гузнова Фомы Тарасовича в городском травмпункте. Приглашенный доктором следователь, таковы правила, не добился ответа кто и как это сделал. Челюсть тоже была сломана, выбито несколько зубов.
Писать и говорить не мог, плакал злыми бессильными слезами, легонько подвывал, поскуливал, помнил многообещающий пудовый кулак деревенского работяги. Превозмогая боль, придумывал картины мести, склонялся к инквизиторским пыткам, мысленно казнил обидчика разными способами. Колесовал, вздергивал на дыбе, прижигал раскаленным железом, сажал на кол, становилось легче, ненадолго забывался тревожным сном.
Первую кормилицу, автомойку при СТО с которой начинали, сравняли с землей, признали аварийной, не прошла критерии по пожарной безопасности. Здание, на самом деле, было ветхим, давно отслужившим свое. Стеша приняла новость спокойно.
Основной костяк распался, Оля нашла героя своего романа темпераментного Ваху, Рита давно замужем, Фома в больнице, одной тяжело справляться. Техническая часть была на ней включая закупки, приходы, расходы, выплаты, дел по горло. Ночевала и дневала на третьей, оставшейся мойке, безумно уставала, хотелось все бросить, но долги крепко держали в узде. Брать деньги у матери не хотела, нужна помощница, иначе невозможно. Присматривалась к новенькой девушке.
Высокая, губастая блондинка, внешне похожа на знаменитую Мерилин. Очень эффектная, портила естественную красоту неопрятным макияжем. Фиолетовым карандашом, неровно обводила свои безупречные губы, за пределами естественных, изогнутых природой, линий. Помада, такого же оттенка"съедалась"оставалась клоунская, кривая, карандашная черта. Глаза, необычного болотного оттенка, огромные, о таких мечтают, воспевают в стихах. Кукольные, густые ресницы неряшливо склеивала дешевой тушью, бравшейся комками, глаза обводила все тем же фиолетовым карандашом. Дополняла картину яркими розовыми румянами. Юбка, вульгарно короткая, с трудом прикрывала попу. Пуговки, на блузке в облипочку, трещали на внушительной груди. Просто фееричная комета Галлея!