Михаил Скалыга махнул рукой, очень неосторожно, и только что опущенная на поверхность столика рюмка упала на ковёр. Он привстал, желая нагнуться за рюмкой, но утратил равновесие и завалился в сторону, уткнувшись головой в раскинувшуюся на треть столика чугунную пепельницу.
– Вопрос: мордой в пепельницу меня – кто? – спросил Скалыга, выскребая из волос окурки и пепел, и мрачно покивал головой. – Этого никто не знает… Я сам не знаю. – Скалыга впал в оцепенение, затем встряхнулся, встал, сказал: – Пардон!
И отправился в ванную комнату. Войдя спустя несколько минут в ванную, Тугарин обнаружил Скалыгу стоящим на коленях и неспешно посыпающим задумчиво склонённую голову светлым порошком. Гвидон подумал, что ему следует вмешаться в столь замысловатый очистительный процесс, и вынул из руки Скалыги коробку с порошком.
– Предназначается для чистки, дезинфекции, дезодорации и удаления устойчивых загрязнений: мочевого камня, отложений солей жёсткости, ржавчины… – вслух прочитал он, вздохнул и, сняв пиджак и засучив рукава сорочки, принялся за мытьё чужой головы.
– И кому, скажите, нужна… была нужна… эта голомо… гомоло… гламо-мойка? – Скалыга, очевидно, решил, что настала его очередь задавать вопросы.
Освежающего эффекта водные процедуры не дали – Михаила Скалыгу развезло ещё больше. Он что-то лопотал, его реплики, вопросительно интонационированные, неотчётливыми бумерангами чертили воздушное пространство квартиры и пропадали без следа. Всё более мутнея разумом, он скоро начал выкрикивать нечто, что никоим образом не могло удовлетворить уже ни синтаксическим, ни семантическим, ни прагматическим критериям осмысленности.
И Гвидон понял, что пришла пора откланяться и уйти, ибо время уже позднее, а завтра снова на работу.
С утра Гвидон Тугарин решил заскочить к экспертам.
– Доброе утро, Аркадий Иваныч! Расселись и зеваете, словно этой ночью все экспертизы закончили, – входя в кабинет Томилова, заговорил Гвидон.
– Здорово! – прерывая зевок, выдавил из себя эксперт-криминалист и пожал протянутую руку. Затем, с трудом проталкивая слова сквозь незамедлительно явившийся следующий зевок, сказал: – Зачем пожаловал, рассказывай!
– Вы, Аркадий Иваныч, я смотрю, впали в спячку и душевный гомеостаз. Такое впечатление, что сегодня зарядочку не сделали, не пробежались с утречка и холодный душ не приняли.