Алиса не нашла, что ответить. Она осмотрелась и увидела множество безделушек, от которых веяло глубокой стариной.
– Сколько этим вещам лет?
Старик вновь рассмеялся:
– Вы и представить не можете, – сказал он. – Есть вещи, которые не ведут счет времени. Они ощутили на себе дыхание вечности – и застыли – недвижимые и спокойные. А вы что здесь ищете?
– Я, – очнулась Алиса, – ничего не ищу, зашла просто от любопытства.
– Любопытство ведет нас опасными дорожками, – продолжил изливаться старик. – Может быть, есть еще что-то?
– Я бы хотела что-нибудь купить для дома.
– Врать можно и убедительней, – усмехнулся старик. – Тем более, что эти вещи не продаются.
– Я думала, вы их продаете.
– Отнюдь, – старик развел руками.
– Я, пожалуй, пойду, – сказала Алиса и отвернулась от сбрендившего старика.
– Возможно, вы ищете нечто иное, – вымолвил вдруг старик, – и я хочу вам помочь.
– Не понимаю, о чем вы.
Старик резко переменился в лице, и его борода качнулась в сторону.
– Бедный ребенок! Я смотрю на твои руки и ужасаюсь! Знаешь ли ты, что во всем мире есть только одно место, где так измываются над людьми, где человеческое страдание – это валюта, по-другому не скажешь. Сколько шрамов носит на себе твое сердце!
Ее горло сковал вдруг скользкий противный комок, не дающий вздохнуть. Алиса была готова вот-вот потерять сознание.
– Пойдем, дитя! – воскликнул старик. – Здесь слишком душно.
Он взял ее за запястье, а другой рукой – приобнял за плечи. Ладони его были шершавыми и теплыми. Они прошли в другое помещение, служившее, вероятно, старику местом обитания. При свете дня старик прибавил в возрасте, стал выглядеть иссушенным, кожа приобрела мертвенный оттенок. Морщины стали похожи на глубокие рытвины, лицо трескалось как пережженная глиняная маска. Старик посадил ее за стол и принес воды.
– Лучше?
– Да, уже лучше, – ответила Алиса. – Кто вы? Только прошу, давайте обойдемся без загадок. В моей жизни и без того происходит многое, чего я не понимаю.
Старик некоторое время молчал, застыв в одном положении, направив взгляд в сторону. Часы в углу комнаты мерно отсчитывали убегающие секунды. Рядом с окном в вазе стояли три лилии. Окно – открыто, но холод с улицы в комнату не проникал.
– Даже не знаю, что тебе ответить, – начал старик. – Во мне нет ничего странного, как бы ты ни старалась увидеть. Я много путешествовал, и поэтому у меня имеется большой опыт – твои раны ни с чем не спутаешь. Мне очень жаль тебя.