– Жестокие мы с тобой, Филька, – покачал головой Миша.
День они провели в комнате: ели, отдыхали, смотрели телевизор. Филипп даже повозился с кое-какими расчетами для Форекса, он вновь начал жить мыслью о возобновлении торговли, но вскоре отложил это занятие; понадобилась полная концентрация на предстоящем деле. Он закрывал глаза и мысленно воспроизводил план от начала до конца. Часто сбивался, любой посторонний звук отвлекал его, но к пятидесятой попытке научился погружаться и успешно моделировать ситуацию в воображении.
Стемнело. За окном вновь кружил снег.
– Настоящая зима, – сказал Мешок, выглянув в окно. – И так рано пришла. Столько снега обычно выпадает в декабре.
– Смотри, студент, и радуйся. Не известно, из какого окна ты будешь смотреть на мир завтра.
– Передёргивает от таких слов.
– Я имел в виду окно дорогого отеля.
– Именно так я и подумал. Зона – довольно дорогой отель. – Мешок помолчал, затем спросил: – А может, ну их нахер, эти сраные деньги? Ведь если подумать, нормально живем. Чего выше головы прыгать? Еще год учебы, а потом работать пойдем, ты свой Форекс к тому времени обуздаешь, и всё будет very good.
– Может, ты и прав, – мрачно сказал Филипп. И продолжил после паузы: – Но в чем тогда кайф жизни? До старости в нерешительности просидеть на жопе? Хрен с ним, с кайфом, ты на нас посмотри, ведь развели, как лохов. Ты каждому позволишь так с собой обращаться? Сегодня один тебя кинет, завтра другой, и ты будешь это терпеть? Нет, Миша, когда о твою честь вытирают ноги, молчать нельзя. Говорят, после такого на себя в зеркало противно смотреть. Я твой друг, и вот именно в такие минуты, когда ты колеблешься, обязан тебя поддержать. Поэтому на твоё предложение бросить всё отвечаю: нет. И хочу, чтобы в будущем, когда я начну в чем-то сомневаться, ты тоже взял и влепил мне вербальный подзатыльник.
– Я вот думаю, каковы наши шансы на успех?
– Не знаю.
Мешок глубокомысленно кивнул.
– Когда выдвигаемся?
Филипп поднял пистолет, и это явилось ответом: немедленно!