мусульманами. Но как бы там ни было, Рушди надо было защитить, так что к нему приставили полицейских и дали ему пуленепробиваемый «Ягуар», хотя безопасное жилье писатель искал себе сам. В июле 2012 года полиция предложила ему еще одну меру безопасности – парик. «Так вы сможете ходить по улицам, не привлекая внимания», – сказали ему. Лучший специалист по парикам из лондонской полиции пришел к Рушди и взял образец его волос. Затем он сделал парик, который прибыл к писателю «в коричневой картонной коробке, похожей на небольшого спящего зверя». Когда Рушди надел его, парик, по словам полицейского, «выглядел прекрасно», так что они решили «его выгулять» по Лондону. Они доехали на машине до улицы Слоун в районе Найтсбридж и припарковались у модного универмага «Харви Николс». Когда они вышли из «Ягуара», «все прохожие повернулись и стали смотреть на них, а некоторые ухмылялись или даже хохотали. “Гляньте, – сказал один мужчина, – это же тот мужик, Рушди, в парике”».
[1]Это забавная история, несмотря на ее мрачные обстоятельства, и Рушди снова рассказывает ее в своих мемуарах «Джозеф Энтон» (под таким именем он скрывался), причем опубликовать их стало, как он думал, безопасно только в 2012 году, спустя примерно четверть века после объявления той фетвы.
Пока на протяжении этих тревожных лет Рушди жил двойной жизнью, ему, несомненно, чего-то не хватало, в том числе самого драгоценного – свободы. Но немецкий философ Юрген Хабермас думал совсем не о том, когда писал свое знаменитое эссе «Осознание того, чего недостает: вера и разум в постсекулярную эпоху» (2008). Его также занимал вопрос о влиянии религии на нашу жизнь, но он имел в виду нечто, быть может не менее ценное, и то, что куда хуже поддается определению.
Не надо «аминь»: условия нашего существования и идея нравственного целого
Это нечто впервые пришло ему в голову после того, как он побывал на церемонии, посвященной памяти Макса Фриша, в соборе св. Петра в Цюрихе 9 апреля 1991 года. В начале службы пастор Карин Пиллиод, партнер Фриша, зачитала краткую декларацию, написанную покойным. Там, среди прочего, были такие слова: «Позволим говорить самым близким людям, и не надо «аминь». Я благодарен служителям собора св. Петра в Цюрихе… за то, что они позволили поместить гроб в церковь во время службы. Пепел следует развеять». Там выступали два друга покойного, но не было ни священника, ни молитв. В основном оплакать Фриша пришли люди, у которых не оставалось времени на церковь и религию. Сам Фриш распорядился о меню последующего угощения.