Дилемма всеядного: шокирующее исследование рациона современного человека - страница 27

Таким образом, гибридная кукуруза смогла предложить своим селекционерам то, чего не могло в то время дать никакое другое растение: биологический эквивалент патента. Теперь, вместо того чтобы оставлять часть урожая на семена, фермерам каждую весну приходится покупать новые семена; вместо того чтобы зависеть от своих растений, фермеры теперь зависят от сельхозкорпораций. А корпорации, «отбив» свои первоначальные инвестиции в выращивание, тщательное хранение, исследования и разработки, промоушн, рекламу, продолжают улучшать растение, год от года повышая его урожайность. Таким образом, с появлением технологии производства гибридов F-1 стало возможным переделывать природу в интересах капитала, и возделывание Zea mays вступило в промышленную фазу. Со временем кукуруза втянула в этот процесс всю американскую пищевую цепь.

Первая неделя мая, штат Айова, кукурузное поле. Грохочущий трактор «International Harvester» 1975 года выпуска тянет за собой широченную восьмирядную сеялку. Пытаться в таких условиях удержать руль – это все равно что направлять корабль поперек покатых волн в море из темного шоколада. Трудно вести трактор по прямой и одновременно следовать инструкциям на этот счет, которые выдает сидящий рядом с вами фермер. Особенно трудно – в том случае, когда у вас обоих уши заткнуты салфетками Kleenex, призванными заглушить рев дизеля. Управляя кораблем, вы должны следовать указаниям компаса или извивам береговой линии.

Отклонились от прямой линии – и кукурузные рядки заколебались, перекрывая друг друга или отдаляясь друг от друга. И в том и в другом случае вам обеспечена щедрая мера насмешек со стороны соседей-фермеров и… падение урожайности. А здесь, в краю кукурузы, урожайность, измеряемая в бушелях с акра, есть мера всех вещей.

Трактор, который я веду, принадлежит Джорджу Нейлору. Он купил его новеньким в середине 1970-х годов, когда в свои 27 лет вернулся в округ Грин, штат Айова, на семейную ферму площадью 130 гектаров (потом он прикупил еще 60 гектаров). Нейлор – крупный человек с круглым лицом и седой бородкой. Когда я разговаривал с ним по телефону, его скрипучий голос и безапелляционные высказывания («Это просто самая наглая брехня! Только в New York Times остались дураки, которые считают, что Фермерское бюро защищает американских фермеров!») заставили меня ожидать встречи с кем-то значительно более злобным, чем застенчивый человек, который спустился из кабины трактора, чтобы поприветствовать меня прямо в поле. Мы стояли посреди поля и в середине серого дня, угрожавшего закончиться дождем. Нейлор был в типичной фермерской бейсболке, желтой фланелевой рубашке и синем полосатом комбинезоне – такого рода наряды любят железнодорожники, которые считают их самой неброской одеждой на свете. На первый взгляд Нейлор показался мне скорее добрым увальнем-медведем из фильма «Хозяин горы» (Gentle Ben), чем ярым фермером-популистом из американских прерий. Не думал я тогда, что простое упоминание компании Cargill или имени Эрла Батца, бывшего министра сельского хозяйства, способно вызвать у Нейлора такую бурную реакцию…