Неожиданно кипящую жизнью толпу с гиканьем рассекает отряд черных всадников, раздавая налево и направо удары плетями нерадивым горожанам, не успевшим вовремя убраться с пути. Свистящая плеть не различает ни богато одетых мужчин при мечах ни нищих, ни женщин. Для нее все едины и равны. Раздаются сдавленные крики, визг боли, и кто-то падает под ноги толпы, метнувшейся в стороны. Затрещали опоры палаток под натиском людской массы. Недовольные крики торговцев вплелись в многоголосый человеческий хор.
Наши конвоиры остановились, и приветственно вскинули руки вверх. Мы от столь неожиданной остановки чуть паровозиком с рельс не сошли. Всадники ответили как один, и, пришпорив лошадей, скрылись за поворотом, даже не удостоив возмущенную толпу вниманием.
Кузнец, долей судьбы оказавшийся на пути у черной своры вытер широкой ладонью нависшие на бровях кали крови из рассеченного лба и недобро ухмыльнулся. Отстранив побледневшую женщину с ребенком, он неторопливо двинулся в сторону наших стражей. Тут же за его спиной образовалось еще человек несколько из разных сословий, объединенных одной целью.
Скрипя гнилыми зубами, хромает нищий, торопливо пряча в карман горсть мелочи. Хромота никак не мешает ему проворно крутануть в руке костыль с железным наконечником. Тянет из ножен дорогой клинок благородный. Пара близнецов-крепышей, доселе тершаяся у пестрой палатки из которой раздавались однозначные ахи-вздохи, вытащила из-за пояса короткие дубинки и, переглянувшись, двинулась вслед за кузнецом. Воришка, еще несколько минут назад пытавшийся обчистить купца оказался с ним плечом к плечу. Замельтешили узкие язычки каленой стали меж тренированных пальцев. Купец скорчил презрительную мину на пухлом лице в адрес недавнего врага и вскинул на плечо кистень. Тяжелый шипастый шар при каждом шаге пинает его по толстым ягодицам, но их владелец слишком увлечен предстоящим, чтобы обращать внимание на столь незначительные неудобства. Одна за другой, не менее выразительные личности дополняли движущееся к нам шествие.
– Что сейчас будет? – прошептала Лиля, глядя на приближающихся людей, и раздавшуюся в стороны мигом притихшую толпу. – Нас спасут? Или наоборот? Эти люди такие страшные… Особенно тот громила с большим молотком… У него такие глаза… Тимоша мне страшно!