– Нет, я вручила ему одну из твоих красивых коробок с логотипом, в которую положила кексы и пирожные. Чтобы он забрал их с собой.
– Ух ты. Довольно недвусмысленно. Хотя начать кормить его с рук было бы куда прямолинейнее. Знаешь, как это выглядит со стороны? Дав ему угощение, ты как бы предложила: когда будешь есть его, думай обо мне. В общем, ты поступила дальновидно, поскольку мои сливочные пирожные чертовски хороши.
– Ну да! Господи, какая же я дура. Ведь он именно так и сказал.
– Правда? И как же именно?
При воспоминании о словах Майка лицо Анны вновь приняло страдальческое выражение.
– Он сказал: «Уверен, предложенные вами сладости действительно восхитительны».
Глаза Калли округлились, а рот открылся помимо ее воли.
– Ну и ну. Постой, а как он это сказал? «Уверен, предложенные вами сладости действительно восхитительны»? Или «Уверен, предложенные вами сладости действительно… восхитительны»? Разница еле заметна, но она все же есть.
– Черт, я не знаю. Кажется, он сделал паузу и…
– Его глаза подернулись поволокой? – Калли подалась вперед и попыталась изобразить на лице томление. К счастью, она еще не знала, чем все это закончилось. Потому что все пошло совсем не так.
– Наверное, мне показалось, будто между нами проскочила искра, но ты еще не знаешь самого ужасного. Я попросила его… пойти с нами в парк. – Анна раздраженно всплеснула руками. Ее идиотское поведение непростительно и в высшей степени постыдно. Она никогда ни о чем не просила мужчин. Разве что выписывать чеки, чтобы оплатить вечеринки своих детей. А еще Майк ответил ей отказом с выражением сожаления на чрезвычайно притягательном и немного неряшливом лице. Кто бы мог подумать, что трехдневная щетина может выглядеть столь сексуально? Более всего на свете Анне хотелось ощутить ее прикосновение к своей коже. Только этого никогда не будет.
– О, дорогая, о чем ты только думала? – скептический и исполненный жалости тон Калли стал последней каплей. – Парк? Совсем не сексуально.
Анна подалась вперед и истерично воскликнула:
– Да, парк! Я дура, знаю. Невероятно соблазнительный, мускулистый, молодой – даже слишком молодой – парень пришел на мою вечеринку, а я пригласила его в чертов парк… со мной и моей дочерью. Что, черт возьми, со мной такое, а?
Последнюю фразу Анна произнесла почти шепотом, поскольку не хотела, чтобы ее брань услышала Клэр. Она редко ругалась. Обычно после разговора с бывшим мужем или в каких-то чрезвычайных ситуациях. На этот раз ситуация действительно была чрезвычайной. Анна прикладывала все силы к тому, чтобы не вспоминать незваного гостя, его растрепанные волосы и тугие мускулы. А его джинсы сидели на бедрах так, словно он только что вылез из своей холостяцкой постели и небрежно натянул их на себя. Атлетически сложенный, с ясными голубыми глазами, он сводил Анну с ума. И с чего она решила, что он ответит согласием на ее возмутительное предложение?