Не в первый раз ходит Кочкарь мимо их поселка, и сроду никто претензий к нему не имел. Люди как люди. Ничуть не лучше, однако и не хуже прочих, живущих с реки и останавливающихся у них. Неотесанные и богохульники, страшные пьяницы, необузданные гуляки, но это для них с матерью как раз полезно было, пока не переходили определенных границ. Потому что транжиры и не считали каждый медяк, будучи при деньгах. Хвастуны еще, а в общем – обычные парни, нередко рисовавшиеся своим великодушием.
Акинф ему никогда не нравился, какой-то он скользкий и неприятный. Что косил – это от Господа, – но вечно смотрел так, будто чего утянуть не прочь. А кормщик был человек слова и всегда его держал. Любую вещь при необходимости привезет и не столь много сверху попросит. Да и остальные нормальные речники. Никогда всерьез не цеплялись, а что врали красно – так кто на реке не врет? Особенно под третью кружку. Не пива, естественно, а нормального питья. Ладейщики же от простого пива ржавеют внутри и скучнеют. А как кружку крепкого хлебного употребят – тут и выплескиваются подвиги и приключения в огромном количестве. Ведь знал же головой – все чушь, жизнь гораздо хуже и неприятнее, – а тут развесил уши.
Ну как же, практически свой. Вместе идем, и он на равных с опытными ушкуйниками. Дорога достаточно опасная, гридни с князьями здесь не водятся, а и встретятся – так недолго им обчистить проезжего человека. Жаловаться некуда и некому. За водопадами люди вольные и закона не чтут. Точнее, уважают очень избирательно и по мере сил. Еще, помимо всяких разных, в лесах немирные сеземцы попадаются. Вот и ходят сторожко, становясь на якорь посреди реки и держа одного человека на страже до утра.
Тебе, Данила, и урок, как считать себя одним из них, чтобы им всем в горле кровь колом встала. Черт, черт, напряжено прислушиваясь к голосам, доносящимся с ладьи, думал он. В ночной тишине по воде звуки разносились достаточно далеко, но ничего толком не разобрать. Ругаются по-черному. Кажется, Акинф кончается. Туда ему, гаду, и дорога. Жаль, клыков на память не возьмешь. Все же первый мой покойник. Надо обязательно к батюшке зайти и попросить отпущения грехов, как к людям попаду. Почему же слухов никогда не было?
А может, потому что не от всех избавлялся хитрый Кочкарь? Кого и честно довозил, и тот весточку присылал со временем. А кто исчезал бесследно – так вроде и не его вина. Все равно странно. Раб из словен сразу в глаза бросаться станет. Можно, конечно, язык отрезать, с содроганием догадался, но если не в шахту, рано или поздно у людей могут появиться вопросы. Тем более что я и писать умею, а пальцы отрубать совсем уж ни в какие ворота. Работать тогда чем? Непонятно… Совсем непонятно…