— Я сказала: забирай, что искал, — цежу ему в лицо.
Он принимает дерзкий вызов. Выпрямляется, кладет большие ладони на железную пряжку ремня.
— Сейчас возьму. Расслабься, тебе понравится.
Я слышу скрип двери, и подсобку снова заполняет гул вытяжек и табачный дым. Мужчина закрывает собой обзор, но я слышу сторонний голос. Четкий, грубый. Так говорят лидеры.
— Довольно, Замут.
И названный отступает в сторону.
К нам входит мужчина в таком же костюме, как у первых двоих. Лампочка на потолке мигает чаще, картинка то появляется, то исчезает. Как в фильме ужасов. Щурюсь.
Глаза вошедшего почти бесцветные, неестественные. Он смотрит на меня отрешенно, словно я неживое существо. Вижу его шею, полностью покрытую непонятными татуировками.
Мужчина русский. Но это не точно. Он бесшумно подходит ближе. Теперь их трое. Но кажется, что этот атлет полностью занял все пространство комнаты, ставшей для меня клеткой.
Я больше не могу сдержаться и рыдаю.
— У меня нет кольца.
— Я знаю.
Ему не стоит доверять. Но как объяснить его ответ? Растерянно поглядываю на мужчин, пытаясь контролировать всех. Одновременно трясущимися руками забираю сумку, ключи и телефон. Остальная мелочь валяется на грязном полу.
Паника и адреналин схлынули, и начинает кружиться голова, подгибаются колени.
Третий незнакомец подходит и обхватает меня за плечи, толкает к двери.
Те, что унижали меня, молчат и надсмехаются надо мной. Прячут кулаки в карманах брюк. Нагло провожают взглядом.
Вздрагиваю и отворачиваюсь.
Мы с мужчиной поднимаемся по ступеням наверх. Даже через одежду я ощущаю жар его тела. Я слышу его дыхание — учащенное. Чувствую его аромат — сладковато-терпкий. Тяжелый. Смешанный с табаком.
В торговом зале уже пусто, свет выключен, горят только неоны в витринах. Мужчина ключом отпирает дверь изнутри и выводит меня на улицу.
Дождь закончился, но ветер порывами остужает мою промокшую куртку.
— Где ты живешь? Я подвезу.
Нельзя говорить. Ни в коем случае. Они выследят меня. Но ведь я могу подать заявление в полицию. Пойти на ток-шоу. Предать их деяние огласке.
— Матросова сорок четыре.
Как рискованно. На тонкой грани с безрассудством. Боже, Фортуна, твой язык тебя однажды подведет!
Безлюдный город утопает во тьме. Ни голосов, ни шорохов. Только звук наших шагов по мокрому асфальту.