С каждой секундой Громов дышит все чаще. Упирается лбом в мою макушку. Тискает талию, живот, грудь. Не моргаю, смотрю на его откровенную эрекцию через ткань спортивных штанов.
— Конечно, Фортуна, — его ладонь медленно скользит от бедра выше, задевает все тело, поглаживает ключицу, обхватывает шею. — Я отымею тебя и на столе, и где захочу. Как захочу. И куда захочу. — Громов напрягает пальцы, затрудняя мое дыхание, насильно укладывает сверху на стол. Склоняется. Держит. Почти душит. Шепчет в мои губы. — Палишься, Фортуна. Ты совершенно не умеешь врать. Я к тебе по-человечески, а ты играешь. С чувствами. Как крыса. Зачем ты так со мной?