– Это еще как сказать! – возразила
собеседница в платье в голубой горошек. – Выбирать-то будет он.
– Думаешь, тобой заинтересуется, Оля?
– спросила Зина. – Ну, давай, попробуй. Потом все вместе
посмеемся.
– Ты красивая, конечно, – согласилась
Ольга. – Парни с тебя глаз не сводят, но не все, заметь. Помнишь,
как поэт сказал? И она продекламировала:
А если это так, то что есть
красота,
И почему её обожествляют
люди?
Сосуд она, в котором
пустота,
Или огонь, мерцающий в
сосуде?[3]
– Считаешь, я пустышка? – хмыкнула
Зина. – Ну, ну. Кто лучшая скрипачка курса? Кто член комитета
комсомола консерватории? Кто отличница и любимица преподавателей? У
кого конспекты просите посмотреть перед экзаменами? Дальше
продолжать?
– Не злись, Зинка! – поспешила Галя.
– Ольга не со зла. Ты – все про квартиру с должностью, ну а мы
хотим любви. Чтоб большая, настоящая, как о ней в романах пишут. Ты
ж в нее не веришь.
– Почему? – не согласилась Зина. –
Думаешь, Борис мне не запал? Еще как, подруги! Я с ним рядышком
стояла, когда он петь закончил и сошел со сцены. Глянул он, – и я
как будто воспарила. У него глаза, как луч
гиперболоида,[4] прожигают до души. Сам
красивый, даже шрам на лбу его не портит! В девятнадцать не пацан –
мужчина. Жизнь с таким связать – большое счастье. А квартира с
должностью его упрочит. Так я думаю. Ладно, – она посмотрела на
наручные часы. – Поспешим, подруги, через пять минут начнется.
Девушки вспорхнули с лавки, словно
птички, и цветною стайкой потянулись через улицу к консерватории.
Впереди шагали и другие студенты. Плотною толпой поднимались на
крыльцо с колоннами, заходили в широко распахнутые двери здания.
Зина и ее подруги не могли представить то, что их разговор сегодня
окажется пустышкой. Что запавший в сердце многих молодой Герой не
придет к ним осенью учиться. Помешают непредвиденные
обстоятельства.
***
Конец июня в Минске выдался
дождливым: гремели грозы и хлестали ливни. Но июль, как будто
специально к дню рождения Бориса, разогнал на небе тучи. День
обещал быть солнечным и теплым. Только этот дар природы именинник
оценил потом. Его сорвала с постели трель телефонного звонка. Как
был в трусах, Борис добежал до аппарата и подхватил пластмассовую
трубку.
– Алло? – промолвил сонно.
– Что, дрых? – в наушнике раздался
смех. – Отвык от дисциплины, старшина? Расслабился ты, Боря, на
гражданке.