Значит, проблемы с кланом. Род отрёкся от меня? За что? Повода
отцу я не давал, хотя всё равно хочу сместить своего бесполезного
брата с места наследника.
Тем более несмотря на то, что из меня хотели сделать оружие,
клан всю жизнь относился ко мне хорошо. И родители, и даже брат,
которого я считал слишком мягким для роли главы. Это не говоря уже
о рядовых членах и слугах.
Тогда вариантов немного…
Неужели отец?.. Дерьмо, он и так в последние годы жаловался на
здоровье. Тогда всё сходится. Хендрик и мой отец ведь братья.
От чувства беспомощности я закусил нижнюю губу до крови. Дрянь,
лишь бы не случилось худшее…
Наконец машина остановилась. Мы оба вышли из автомобиля и вошли
в тёмный, скрипучий от ветра склад. Раньше там был завод, после его
переоборудовали под хранение вещей, а затем владелец умер и по
факту место оказалось никому не нужным. Ни дорог, ни каких-то ещё
комплексов зданий рядом не было.
Мы встали друг напротив друга и учитель спокойно и, будто бы не
испытывая никаких эмоций, сказал:
— Нашего клана больше нет. Все убиты. Ты последний из рода
Фэрос.
Внутри меня всё начало кипеть от ярости. Я сжал кулаки и
почувствовал, как по телу стала бушевать мана, желая выплеснуться
наружу. Всё горело.
— Кто? - утробно спросил я. — Кто это сделал? - спросил ещё раз,
еле сдерживая себя, чтобы не спалить тут всё к хренам.
Хендрик молча окинул меня взглядом. Несколько секунд, которые
мне казались вечностью, длилась эта пауза. Он будто бы дразнил
меня, оттого моя ярость росла ещё больше.
Внезапно на мои плечи словно взвалили гору. Тело стало настолько
тяжелым, что я не понимал, как вообще держусь на ногах. Кости
ломило, лопались кровеносные сосуды, и с каждым мгновением маны в
теле становилось всё меньше и меньше. Но вместе с тем возвращался и
холодный расчёт.
Поддаваться эмоциям даже в данной ситуации для меня было
непозволительной роскошью. Прошло не так много времени с момента,
как я прорвался на новый уровень, и мана, что текла в моём теле,
оставалась нестабильной. Если бы эмоции захлестнули меня ещё
сильнее, то я просто навредил бы своей практике или вовсе остался
бы калекой.
Да и показывать слабину, даже если это мой учитель, я не
собирался.
Увидев моё спокойное, пусть и скорченное от боли лицо, мужчина
спросил:
— Успокоился? - спокойно поинтересовался он, перестав давить на
меня своей аурой. Продолжи он так делать, и я бы умер на месте.