– Кто тебе сказал, что…
– Мне никто ничего не говорит. Я просто знаю. Время пошло. Через три дня – гроши. И вообще, хорош в детский сад играть. Учитесь, у вас это краше получается.
Что сказать? Справедливо. Так что наскребли. А с крыш бомбочки бросать перестали. Это оказалось действенней любого комсомольского собрания. Детский сад закончился, а взрослая зона не привлекала. У каждого была своя столбовая дорога. И спасибо Шмуле, на свою он нас не пустил.
Двое в лодке с ружьем и собакой
Петр давно хотел приударить за Мариной основательно и бесповоротно. У них уже все было, но слегка: провожалки домой после работы, целовалки-обжималки в подъезде и кинотеатре на последнем ряду. Не было главного. Марина без обиняков заявила о своем целомудрии до свадьбы. Родители зазнобы не только не возражали против такого подхода к делу, но и всячески призывали блюсти девичью честь до официального – постеления? расстеления? или растления? – брачного ложа.
Они больше руководствовались житейской мудростью, традициями и будущей безопасностью семейных отношений повзрослевшей дочери, рассчитывая на длительность их хотя бы на девять месяцев, не менее.
– Чтобы козел, значит, не отвертелся! – и отец потрясал пудовым кулаком.
И если дочь, не дай Бог, опростоволосится до того, как… – то можно не сомневаться, что при помощи материнского совета все будет подано в самом надлежащем виде так, «чтобы козел не только не заподозрил чего-нибудь не то», но и – это главное для козла! – ощутил себя истинным зачинателем рода человеческого, духом божьим во плоти!
Петр, конечно, в те годы юности ни о чем таком сложном и не подозревал. Он беспрекословно верил Марине и безропотно страдал. Хотя бы по той простой причине, что к началу их полупентингового периода с Мариной имел некоторый завершенный сексуальный опыт и возбуждался от поцелуев и целенаправленных прикосновений вполне со знанием дела, которому конец, как говорится, венец…
И вот настал день и час, когда Петр убедил-таки Марину отправиться с ним в поход на моторке по реке на целых три дня с ночевками. При этом была произнесена клятва самурая – харакири, если он себе позволит!.. Это окончательно убедило Марину – позволит еще как!
И она согласилась на путешествие. Для родителей была сочинена легенда о поездке с девочками с работы на выходные к одной подружке в село на Десне. Комсомольский билет был оставлен дома – и совесть чиста.