Дело, однако, заключалось не в злом умысле, а в уровне штурманской подготовки лейтенанта Гусарова. За пять месяцев до злосчастного вылета на перехват, 27 декабря 1938 года, флаг-штурман 100-й авиабригады капитан Уланов принимал зачеты по штурманской подготовке у семи летчиков третьей эскадрильи 70-го истребительного авиаполка. На общую «четверку» не вытянул никто – трое летчиков получили «тройки», четверо «двойки». Дмитрий Гусаров был в списке предпоследним, с оценками: ведение личной карты – 3, умение читать карту – 2, знание приказа № 008 – 2, знание аэродромной сети – 2, знание территории МНР – 2, умение начертить схему МНР – 3, знание направления Калган – Долоннор – 2, знание Хайларского направления – 2… Худшую оценку умудрился получить только лейтенант Николай Алексеев, 24 мая, кстати, удержавшийся в строю и ориентировку не потерявший.[11] В той ситуации, в которой оказался Дмитрий Гусаров 24 мая, ключевым было знание «приказа № 008», предписывавшего в случае потери ориентировки брать курс 270° и идти этим курсом до полной выработки горючего…
По возвращении из плена лейтенант Гусаров доложил, что после потери ориентировки он в течение часа искал площадку и, израсходовав топливо, приземлился в степи. Через некоторое время он был окружен группой японцев, отстреливался из пистолета, а когда закончились патроны – был пленен. Его самолет, И-15бис № 3816 достался противнику «в исправном виде и с полным вооружением».
Пленение старшины Дроба и лейтенанта Гусарова было скорее случайным стечением обстоятельств. В этот период обе стороны ограничивались перестрелками в пограничной полосе и воздушной разведкой, иногда японцы пытались перехватить советские самолеты связи, истребители 70-го полка этому препятствовали и один раз дело даже дошло до воздушного боя. Обстановка, однако, постепенно накалялась. К зоне конфликта подтягивались новые части, артиллерия и бронетехника, а указания местного военного командования обеих сторон становились все более решительными. 27 мая над долиной Халхин-Гола начались воздушные бои между истребителями, а утром 28-го на правом берегу реки столкнулись японо-маньчжурские и советско-монгольские части.
Как это ни удивительно, в сумбурных боях 28–29 мая японцами было взято очень мало пленных. Точное их число установить невозможно, так как некоторые из захваченных были убиты японцами вскоре после пленения.