Мысль о ребенке посещала его в последнее время все чаще.
«Пора, – думал он, – время идет, чем раньше, тем лучше… родители и дети должны дружить… хотя бы вначале…»
Он представил себе, что у Марты на коленях не чужой мальчик, а их собственный, и Марта, разумеется, балует его и позволяет «ходить головой», как говаривала его бабка, а он, Арнольд, притворно сердится и…
Перед мысленным взором его возникала картина-видение прехорошенького домика где-нибудь в закрытом поселке, в лесу, увитого диким виноградом, а перед домиком – поляна гибридных чайных роз, таких, какие он видел у одного крутого партнера. Две из целой коллекции запали ему в душу, и он даже названия их запомнил, хотя всю свою жизнь был равнодушен к цветам: «Святой Патрик» и «Мария Магдалина». Обе желтые, но «Святой Патрик» просто желтая, глубокого и насыщенного желтого колера, а «Мария Магдалина» – по краям желтая, а внутри оранжево-горящая, глаз не отвести! И целая поляна – одни желтые розы, все в масть, кустов пятьдесят или сто, или двести! Даже в пасмурный день поляна будет залита солнцем. И он, Арнольд, в свободное от работы время будет ухаживать за своими красавицами, помня их всех по именам. Окучивать их (или это только картошку окучивают?), поливать, срезать сухие ветки и цветки. А потом долго сидеть на веранде, попивая легкое винцо, у ног его будет лежать громадный смоляной ротвейлер, любимая сука Ритка, и тут же – возится двухлетний сын Павел… или даже двое. Марта будет суетиться с ужином, а в воздухе будет разлито офигительное благоухание сотен цветущих розовых кустов. Эх, сорвать бы банчок!
И вот, похоже, кое-что наметилось, нашелся возможный партнер, и стрелка забита – у Арнольда дома, поближе к Марте. А у этой дуры, видите ли, сеанс. Утром Арнольд сказал жене, что у них к обеду будет гость. Марта ответила, что до ухода все приготовит.
– До ухода? – неприятно удивился Арнольд. – Куда это ты намылилась?
– На встречу с духовным отцом.
– Ты же говорила, что вы не собираетесь!
– Мы собираемся маленькими группами, по три человека.
– Один раз можно пропустить.
– Нет!
По тону Арнольд понял, что спорить бесполезно. Мягкая и покладистая Марта иногда становилась тверже кремня. Арнольд чертыхнулся. Как же без Марты? Как многие игроки, он был суеверен, боялся черных кошек, попов и старух в черном и никогда не назначал встречи на тринадцатое число. Все в нем бунтовало при мысли, что Марта была его талисманом – бабские бредни, чушь собачья… но как-то так само собой выходило, что в ее присутствии он чувствовал себя увереннее.