– Уже идем, – дергаю за рукав Девятку, и мы быстро покидаем комнату.
На удивление спокойно добираемся до седьмого этажа. Сквозь узкое окно на лестничной площадке открывается замечательный вид на маслянисто поблескивающую речушку, зажатую в бетонные берега, тянущийся вдоль нее большой парк с детскими качелями и горкой в виде ракеты. Лучи стремящегося на покой солнца пронизывают летнюю зелень листвы. Карусель с лошадками покосилась на бок, примяв теремок-кафе с цветастым навесом и пеньками-столиками. Вдоль тропинок паутиной покрывающих парк гвардейским караулом выстроились скамейки с гнутыми спинками.
За все время я не увидел ни одного живого человека. Несколько трупов и Девятка не в счет. Тихо как в могиле. Может Дама ошиблась… как тогда с шахтерами?
Интересно, каким образом Хозяева получают сведения о местонахождении целей? Свое разведуправление? И вообще, зачем нужна ликвидация, спасение, похищение этих целей, поднятие или подавление восстаний? В чем смысл нашей работы? Как всегда некстати завертелся привычный круг вопросов не имеющих ответов.
Непохоже, чтобы в этом продуваемом всеми ветрами доме кто-то жил кроме сквозняков. Идеальное место насморк заработать.
Как бы в подтверждение в носу закрутило, и я не сдержавшись, оглушительно чихнул. От души. Звук отразился от голых стен и гулким эхом покатился по лестнице.
– Сдурел? – перепугано дернулся Девятка.
–
Извини, случайно вышло.
Зажимаю рукой нос, чтобы удержать рвущийся на свободу очередной чих.
– Что у вас там за шум? – недовольно любопытствует Дама по рации. Она с Восьмеркой движется вслед за нами со значительным отрывом. Сейчас они должны находиться где-то этаже на третьем.
– У Шестеры насморк, – радостно докладывает Девятка и тут же прикрывает рукой
рот, виновато взглянув на меня.
– Стукач, – недовольно констатирую под тихое хихиканье в наушниках. – Дятел
телеграфный.
Для колоды нашелся повод поскалить зубы.
– Шестера, ты зря козюльки то не трать, – очень серьезно советует Десятка. – В случае если патроны закончатся, засморкаешь врага до смерти своими токсичными отходами.
Не в силах больше держаться он заржал чуть ли не в полный голос.
– Специально для тебя приберегу, – сердито огрызаюсь.
Вот так всегда. Из-за какого-то жалкого, совсем даже никчемного чиха, на который в обычных условиях никто бы даже внимания не обратил, превратился во всеобщее посмешище. И это только начало. А все из-за чрезмерно длинного языка Девятки. Трепло!