— Ненавижу тебя! Зачем ты это
сделал?! — провыл в трубку Вадик, и связь тут же прервалась.
Больше я до него дозвониться не
сумел. Как и остальные, он был недоступен. Фиг знает что творится!
И хуже всего то, что с каждой минутой на шутку это походило всё
меньше и меньше.
Окончательно меня добил звонок мамы.
Наверняка она тоже всё посмотрела и напридумала себе не пойми чего.
Мы с ней и так в последнее время почти не виделись, а тут такая
новость...
Толкового разговора с ней не
получилось. Она лишь рыдала в трубку и пыталась понять, почему я
это сделал. Мне же ответить было нечего. Об этом деле я знал едва
ли не меньше всех остальных.
Я уже готовился бросить трубку, когда
вдруг мать успокоилась и ровным тоном произнесла:
— Матвей, кстати. Филипп... Отец твой
сегодня умер! Его убили...
Я застыл на месте.
— Как... Но он же прислал
письмо...
Оказывается, про письмо я вспомнил
очень зря.
— Он что, тебе что-то прислал?! —
прокричала мать в трубку так, что у меня заложило уши. — Только не
говори, что ты в Москве!
— В Москве! — не стал скрывать я.
На фоне того, в чём меня обвиняли,
поездка к отцу не казалась каким-то особо страшным нарушением
сыновьего долга.
— Зачем?! Я же говорила тебе, чтобы
ты никогда туда не ездил!!! — запричитала она. — В больших городах
зло! Там обитают они...
— Кто они? — тут же спросил её я. —
Мама, кто это «они»?!
Каким-то шестым чувством я понял, что
я наконец-то оказался около чего-то важного, информации, которая
могла бы мне помочь понять, что происходит.
Но ничего узнать не удалось. Телефон
затрещал, и суровый механический голос сообщил, что абонент выбыл
из зоны действия сети.
Да что же за ерунда сегодня
происходит со связью?!
В сердцах я сжал телефон в ладони
чуть крепче, чем обычно, и пластиковый корпус, не выдержав, лопнул,
разлетевшись во все стороны. Вот это поворот! Я особой
аккуратностью в обращении с вещами никогда не отличался, телефон
ронял миллион раз, но он оставался целым и невредимым, а тут сжал
покрепче, и он не выдержал. Не сильнее же я стал, в конце
концов...
Я попытался успокоиться. Ситуация,
конечно, получалась, так себе.
Кто-то меня подставлял. Кто, зачем, я
не знал и идей на этот счёт никаких не имел. Всё-таки я не был
какой-то особенной шишкой, не имел могущественных врагов, и причин
обвинять в убийствах меня, весьма ловко при этом подделывая запись,
не видел. Всё происходящее казалось мне каким-то криминальным
триллером, которые крутят по кабельным каналам. Причём триллером
далеко не самого лучшего качества.