Мы нагнали старуху с вязанкой хвороста.
Селифан, поравнявшись с ней, остановил экипаж.
— Бабушка, далеко ли до усадьбы Мануйловых?
— Это графская? Нет, недалеко. Версты две, — и старушка быстро
ушла с дороги в лес. Очень быстро. Так быстро, что оставила вязанку
на дороге.
А мы двинулись дальше. Верста, другая, третья. Нет, на глазок:
верстовых столбов на дороге нет, и одометра на коляске тоже
нет.
Пошутила старушка, ошиблась? Свернуть здесь некуда, дорога
одна.
Но тут мы увидели ворота. Ворота в лесу смотрятся странно, да.
Кованый узор, вензель «мыслете». И башенки красного кирпича по
сторонам от ворот, одна в три сажени высотой, другая в пять. То
есть он прежде был красным, кирпич, а сейчас потемнел и кое-где
покрылся мхом, тоже тёмным.
А далее, от башенок, шла в обе стороны каменная стена. Не совсем
чтобы неприступная, но в две сажени. Того же кирпича, да. Шла
стена, шла — и терялась в елях.
Немало российских усадеб я повидал на разных ветках баньяна, но
вот такие — редкость. Князи и графы в России давно с тонкими шеями,
против царской власти не восстают, между собой не воюют, разве в
суде или даже в газетных статьях, к чему такие фортификации? Не из
тёмных ведь веков. Елизаветинских времен стены.
Лошади встали перед воротами.
— Эй, кто там? — окликнули с малой башни.
— Барон Магель к полковнику Мануйле, — сказал, как учили,
Селифан.
— Доложу, ждите.
И тут странность. Обыкновенно титул барона открывает все двери и
ворота. У русских помещиков они и без того большей частью
нараспашку, встречая всякого путника — и богомольца, и коробейника,
а уж дворянина и подавно. Потому что газеты в подобных провинциях
редкость, а путник нет-нет, да и расскажет что-нибудь интересное.
Понятно, богомольца за свой стол не усадят, а дворянина запросто. А
уж титулованного — сделайте милость.
Но тут велено ждать.
Подождём.
От кого запираются-то? Ясным днём — от кого? Пугачевы давно
повывелись, а от лихих людишек, если и объявятся где, защитит
дворня. Разве уж совсем злыдни какие? Но слухов о злыднях на тракте
не было. Да и близко мы от столицы, случись что-то серьезное,
пришлют мигом команду, та под каждый куст заглянет, каждый камень
перевернёт.
Наконец, ворота заскрипели и нехотя открылись. Нехотя, пусть и
толкали их два дюжих мужика. И скрип — на двести шагов. Казалось,
чего проще, смазать нужные места дёгтем, но не смазали. Может,
специально и не смазали, чтобы скрипело, чтобы тайно никто не
пробрался?