После того обеда Шанталь не общалась с Жаном Филиппом несколько дней, что было довольно необычно, поскольку раньше он звонил ей чуть ли не ежедневно. С тех пор как ее дети разъехались, он считал ее буквально членом своей семьи. Она была полностью погружена в работу и сейчас создавала сценарий о группе женщин в концентрационном лагере в годы Второй мировой войны вплоть до их освобождения.
Шанталь подозревала, что признание Жана Филиппа о предложении ему новой работы было не очень-то хорошо воспринято его женой, и поэтому не хотела звонить ему сама и вмешиваться в происходящее. Она проработала без помех всю неделю и была довольна результатами, а в понедельник утром позвонил Жан Филипп.
– Ну и как дела? – спросила Шанталь, услышав его голос в трубке.
– Все, как ты предполагала, – ответил он усталым голосом. – Только ты говорила, что Валерия будет расстроена. Так вот, это не то слово. Она была поражена, раздосадована и зла, кричала на меня. Из хороших новостей только одна: развестись не предложила.
Шанталь ощутила комок в горле. У Жана Филиппа и Валерии вполне устроенная семейная жизнь, замечательные дети, отличное здоровье, хорошие друзья, любимая работа и чудесный дом в самом лучшем городе мира. Теперь же они должны сделать трудный выбор, в котором один из них оказывался в положении проигравшего и приносил жертву.
– Как ты считаешь, она согласится перебраться в Пекин? – спросила Шанталь.
– Вот прямо сейчас – нет, как мне кажется, но ее решение может измениться. Она думает об этом, а я получил три недели для окончательного принятия решения.
Во вторник они обедали вместе, и Жан Филипп выглядел очень напряженным. Валерия все еще не ответила ему. Для Жана Филиппа все было предельно ясно. Он считал, что им непременно нужно принимать это предложение – по тем причинам, которые весьма доходчиво обрисовал жене. С Шанталь они говорили о других вещах за обедом, и он рассказал ей то, что узнал от Валерии: новостями о близнецах Грегорио пестрели страницы всех газет. Малыши по-прежнему оставались в парижском госпитале, и их состояние пока не улучшилось, ведь роды были преждевременными.
– Бедная Бенедетта, – с сочувствием произнесла Шанталь. К этому времени им уже стало известно, что близнецы родились в ночь Белого ужина, из-за чего их отец так неожиданно и покинул празднество. – Я даже предположить не могу, чем все это обернется. Не уверена, простит ли его Бенедетта, как это делала раньше. – Она нахмурилась и, помолчав с минуту, сказала: – Вполне может быть, что не простит и дело закончится разводом, ведь Грегорио обрел сразу двоих детей от любовницы, а Бенедетта так и не смогла подарить ему ни одного.