— А как сама
думаешь?
— Слушайте, —
лейтенант делает паузу, потом поправляется, — слушай, иди тогда отсюда, не
мешай работать.
— Ха! — ситуация
меня развлекает. Горячая девчонка чертовски заводит, хочется ее подразнить
немного. — А кто мне оплатит моральный и материальный ущерб?
— Какой еще ущерб?
Ты отказался подчиняться, вот и получил привод.
— Содержание
машины на штраф-стоянке, больничные счета моей девушки.
Седых вскакивает,
ее щеки полыхают пожаром, хорошенькие губы кривятся, словно она вот-вот
заплачет, но глаза мечут молнии. Мы стоим по разные стороны стола, а кажется,
будто упираемся носами друг в друга.
— Нет, посмотрите
на него! — всплескивает руками лейтенант и оглядывается.
Я тоже
осматриваюсь и тут замечаю, что в помещении мы остались одни. Все полицейские
куда-то разбежались по своим делам. Раскаленная атмосфера такая густая, что с
трудом делаю вдох.
— Некому смотреть.
— Слушай, мажор,
ты чего ко мне пристал? Втюрился, что ли?
— Спятила?
Я даже давлюсь
слюной от неожиданности. Совсем сдурела девка! На таких голодранок, как она,
смотрю, как на мусор под ногами. Вернее, вообще не смотрю.
— По твоему
поведению напрашивается такой вывод, — усмехается эта нахалка, так бы и
придушил стерву. — Но у тебя нет шансов.
— Что же делать,
такая тетка не в моем вкусе.
— Тетка? — серые
глаза становятся по блюдцу. Луч света падает на радужку и отражается серебристым
оттенком. Красиво, черт возьми, но…— Тридцатилетние дядьки тоже идут мимо. И
кстати, я не тетка.
— Я тоже не
дядька.
Девица ехидно
прищуривает глаза и начинает перебирать папки на столе,
— Поздравляю! У нас столько общего! — она поворачивается ко
мне. — И вообще, почему хамишь человеку
при исполнении обязанностей?
Я приближаюсь и
делаю вид, что внимательно разглядываю ее лицо. Взгляд лейтенанта мечется по
сторонам, она хотя и держит марку, но незаметно отодвигается.
— А ты довольна
милая.
— Я же говорю,
втюрился.
— О, покраснела, —
я довольно улыбаюсь. — Может, это я тебе нравлюсь?
— Просто здесь
жарко.
Девушка хватает
папку и начинает ею обмахиваться, второй рукой расстегивая форменный китель.
— Да, поставьте же
себе кондиционер! А то от жары люди начинают краснеть, — развлекаюсь я.
— Гражданин! —
голос Седых вибрирует на высокой ноте. — Вы свободны, идите своей дорогой.