Яна, конечно, сама понимает, что в словах подруги посеяно зерно истины. Сколько она прожила под давлением родительских убеждений? Сколько раз сама глушила свои внутренние порывы бурных эмоциональных проявлений? Где еще, как не в Москве, она позволит себе быть собой?
Но принимать материальную помощь от постороннего человека, пусть и подруги, она, безусловно, не готова. Достаточно того, что Марина ей постоянно обновляет гардероб. Да, порой, такими вещами, в которых перед отцом Шахина бы не рискнула предстать.
– Знаешь, мне так нравится Осеев, – понизив голос, делится Ксения.
На эмоциях крепко стискивает ее предплечье. Шумно и взволнованно вздыхает. А Яне вдруг передается это ее волнение. Пульс ускоряется и гулко стучит в висках, рассеивая концентрацию. Ответно сжимая ладошку подруги, она смеется, поддаваясь безотчетной и безграничной радости.
– Расскажи мне, Ксенечка! Поделись!
– Только ты никому!
– Клянусь.
Луценко слегка откидывает голову и мечтательно закатывает глаза.
– Когда его вижу, у меня сердце замирает. И руки начинают дрожать, – говорит, захлебываясь эмоциями, и смеется. – Голос пропадает. И в голове пусто-пусто! Ничего нормального сказать не могу. А-а-а, это так мучительно и так приятно одновременно!
Распахивая шире глаза, Янка тоже хохочет.
– Никогда бы не подумала. Ты всегда такая серьезная, когда он подходит.
– Это я дышать пытаюсь. Концентрируюсь, – прыскает и краснеет.
– А ты ему скажи!
– Что? Ты шутить? Ни за что!
– Почему? Почему? – частит и смеется Шахина. – Симпатия – это же хорошее чувство, да?
– Ну, нет, я не смогу. Даже представить тяжело.
Яна кивает. И внезапно притихая, с какой-то щемящей завистью смотрит на мечтательную улыбку подруги.
– Ты свободна, Ксенечка. Никто тебя осуждать не станет. У вас великая страна, создающая равные условия между мужчинами и женщинами.
– Ну, если с этой стороны посмотреть… – протягивает девушка. – А тебе кто-то нравится? – спохватывается, замечая во взгляде Шахиной застывшую грусть.
Она не собирается лгать и изворачиваться. Здесь, с этим человеком, ей нечего стесняться.
– Да. Нравится, – голос выходит необычайно сиплым, словно она заболела.
– И? Что ты предпринимаешь?
– Ничего, – почти шепотом.
– Мне показалось, ты смелая.
Она смелая. Только эту черту характера ей, кроме как на спортивных соревнованиях, не позволяют проявлять.