Санульчик, усатый альфонс, из-за
которого я и попёрся сюда, тоже был среди них, попивая вино и о
чём-то негромко беседуя с соседом.
Благо, он меня не видел, когда я
подслушивал их разговор с миссис Шонс, а то спалился бы я сейчас по
полной программе.
- Значит профессор, - обратив на
меня свой взгляд, как-то даже оценивающе пробежался глазами по моей
одежде хозяин клуба, - что ж, в моём заведении всегда рады
преподавателям нашей славной Академии. Ещё со времён, когда
уважаемый магистр был её ректором.
Новость была небезынтересной и я
покосился на Калистратиса, который тут же засмущался и
произнёс:
- Маркус, ну дело прошлое, что
теперь вспоминать.
И вновь я понял, что тут не всё
чисто, словно перестав быть ректором магистр поломал какие-то планы
сидевшего передо мной человека. И этот человек, не уставал
магистру, время от времени, это припоминать.
- Что ж, в моём клубе действует
правило, что новый член клуба первые пять, нет, десять игр ставит
за счёт заведения. Патир, выдай уважаемому профессору наши особые
фишки.
Патиром оказался добродушный
господин в монокле, что раскрыл небольшой сундучок, отсчитал
невысокую стопку увесистых кругляшей и пододвинул ко мне.
- Спасибо, - произнёс я и, не
найдя,что сказать ещё, сгрёб фишки и ссыпал в карман.
- Санул, - окликнул Маркус моего
усача, - сходи предупреди, что профессор наш гость, пусть не
грубят.
- Бу сде, шеф, - кивнул тот и,
подскочив, резво умчался в общий зал.
Я вновь посмотрел на владельца
казино и тот, усмехнувшись, пояснил, - мои мальчики могут, иногда,
видя неопытного игрока, позволить себе лишнее. А мне бы не
хотелось, чтобы у вас сложилось превратное впечатление о нас.
Я слушал мужчину и не мог отделаться
от мысли, что он меня исподволь обрабатывает. Эта его оговорка про
пять фишек, выросших тут же до десяти, показательное отправление
Санула предупредить крупье, или как они тут называются, чтобы не
пытались меня обдурить, а может даже наоборот, дать мне выиграть
какую-то сумму.
Для местного всё это, возможно и
сошло бы за чистую монету, как некое благоволение и выделение среди
прочих, но точно не для меня, закалённого реалиями двадцать первого
века.
Этот Маркус явно пытался поймать
меня на крючок, привязать к себе, как он явно привязал магистра.
Причём вряд ли только лишь для того, чтобы я спускал здесь всё своё
жалование. Нет, ему были нужны связи в Академии. И крепкие, для
которых одного Калистратиса, по видимому, было недостаточно.