Только не мне — у меня хватало забот выше крыши. Артефакторикой
можно заниматься в любое время года, были бы материалы и
инструменты, а также магический дар. Вот и сейчас я вез в «Салун»
много магических девайсов, слепленных мной помимо планирования
мирового заговора, шучу.
Когда в полдень мы подъехали к постоялому двору, от коней валил
пар, а задница превратилась в подобие мороженой отбивной.
— Эй, Тарсо! — Бенидан поднялся на стременах. — Открывай!
Да, без приглашения сюда точно было попасть нельзя. Территорию
постоялого двора окружал частокол выше человеческого роста из
плотно пригнанных друг к другу и заостренных кверху бревен, в
которых кое-где были прорезаны бойницы. И вход в него был усилен
перекладинами, по размеру так, чтобы прошел фургон с высокими
бортами — переселенцы часто пользовались именно такими двух типов,
конестоги и «шхуны прерий». Да что там, у нас у самих эти «шхуны»
использовали, в большегрузных конестогах — местных фурах
необходимости не было. Но потом будет, и стоянка на постоялом дворе
была рассчитана и на них тоже. Ну а венчали все это великолепие
фронтира большие тяжелые и окованные железом деревянные ворота из
тех же бревен.
Мелькнуло в окне третьего, служебного этажа чье-то лицо, кого-то
из наших легионеров-охранников. Да, у этого постоялого двора имелся
и третий этаж, куда постояльцев не пускали. Вот там как раз и
находилась караулка и оружейная. А также одна малая пехотная
баллиста, проделавшая с нами путь аж из Квазумбе — артиллеристы,
сцепив зубы, тащили ее до последнего, не желая расставаться со
своим стреляющим имуществом. Ну а что, шары с напалмом, который я
забодяжил по всем правилам искусства, да еще и магически усилил,
были серьезным аргументом для любителей проверить постоялый двор на
прочность. Да еще и сорпризом. Для этого на третьем этаже и
довольно большие окна, чтобы можно подкатить баллисту на колесиках
к любому из них и дать положенный ответ нападающим. В общем, не
таверна, а чистый форт, как я и говорил.
Пока ворота неспешно открывали, мы успели спешиться, а я еще и
спустить пса. Правда, он не оценил мощь укреплений, задрав лапу и
пометив один столб забора.
Наконец ворота дрогнули, медленно и со страшным скрипом
открылись ровно настолько, чтобы пропустить нас, ведущих под уздцы
лошадей, внутрь.