— Что случилось? Паша, что-то срочное?
Я решил, что лучше повести разговор самому и шагнул вперёд.
— Здравствуйте! Меня зовут Андрей Синицын. Я ваш новый егерь. То
есть, не ваш, а Ленинградского общества охотников и рыболовов. Но
жить и работать буду у вас.
Человек выскочил из-за стола и подбежал ко мне.
— Отлично! Отлично! Наконец-то! Ведь никакого покою нет! Каждый
год ходят и роют! Ходят и роют! Даже днём! Совсем обнаглели!
— Кто? — растерявшись, спросил я.
— Да кабаны же! — воскликнул человек. — Сколько раз я Ильичу
говорил: выпиши лицензию на отстрел! Так и не выписал! А теперь —
что уж!
Человек крепко стиснул мою руку и принялся её трясти, словно
собрался оторвать.
— Фёдор Игнатьевич Голошеев — председатель Черёмуховского
сельсовета.
— Андрей Синицын, — ответил я.
— А по батюшке?
— Иванович.
— Ты когда приехал, Андрей Иваныч? Только что? Ничего! Сейчас мы
тебя разместим. А завтра и за работу, верно? Работы много!
Он вернулся за стол и перевёл задумчивый взгляд на большую карту
посёлка, которая висела на стене.
— Куда бы поселить тебя? К старухе Ваниной, что ли? Она бабушка
одинокая, тихая. А ты ей по хозяйству поможешь, если что, а?
— Фёдор Игнатьевич! — сказал я. — Если кому помочь надо — я и
так помогу. А нельзя ли мне отдельное жильё? Сами понимаете —
работа такая. То в лес ночью надо, то из леса. Ружьё у меня. Буду
пожилую женщину тревожить.
— Отдельное? Ну, тогда только старого егеря дом. Василия Ильича
покойного. Уж не взыщи! Дом старый, но крепкий. Как раз на краю
деревни. И мебель кое-какая имеется. Даже посуда осталась.
— Я согласен, — быстро сказал я. — А у Василия Ильича семьи
разве не было?
— Семья у него вся ещё в войну погибла, во время бомбёжки, —
сказал Фёдор Игнатьевич. — Жена Люба и две дочки маленькие. Василий
когда с фронта вернулся, тогда только и узнал. С тех пор и жил
один. Егерем устроился, да всё в лесу и пропадал.
Мы помолчали.
— Ну, иди тогда, устраивайся, Андрей Иваныч! — сказал
председатель. — И правда, нехорошо, что дом пустой стоит. Да по
дороге ко мне домой зайди. Скажи Марье, чтобы постельное бельё тебе
дала чистое и подушку с одеялом.
— Не надо, Фёдор Игнатьевич! — попробовал отказаться я.
Но председатель и слушать не стал.
— Некогда мне препираться! И вот что — пусть Марья обедом тебя
накормит. Голодный же с дороги.