Дом стал рушиться и верхнее нёбо стало прижимать замок к земле.
Забежав на язык, я воткнул мачете в уже имеющийся порез и
постарался разрубить его как можно глубже и шире, параллельно
засыпая соль в свежую рану. Из его нутра раздался истошный крик
боли, и толстяк начал рефлекторно выталкивать меня из своего рта,
только увеличивая свою рану. Я рубанул еще пару раз мачете по
языку, когда его рот быстро стал сужаться, загребая с собой все,
что он успел захватить.
Мне в спину ударилась грильяжная лестница, но я моментально
активировал свою способность и побежал в обратном направлении от
соперника. Моя способность работала пока я прохожу сквозь
препятствия , поэтому мне надо было все время пропускать через себя
предметы. Когда толстяк закрыл пасть и быстро проглотил все
содержимое, он схватился за рот и стал мычать от боли, не обращая
на меня внимания.
Всё-таки он мог меня проглотить, значит его рот принимает свой
обычный размер вместе с содержимым. Он закашлялся от крови во рту и
стал сплевывать ее. В какой-то момент он выплюнул кусок
отрубленного языка.
— Ах ы тваи! — несвязно промычал он, размахивая своим
тесаком.
Это был мой шанс, возможно, единственный. Я быстро побежал на
него, соображая, что скорее всего, у него слезы в глазах от боли и
взор затуманен. Он наотмашь попытался ударить меня своим оружием,
но я поднырнул под него и порезал ему ногу.
Не рассчитав траекторию, чуть не угодил под заваливающегося на
спину толстяка. Я успел перекатиться в последнее мгновение.
Случайное движение и его тесак разрубил мне плечо до кости.
— Сука, больно! — крикнул я и со всей силы ударил его мачете по
шее.
Лезвие прошло сквозь кожу легче, чем казалось, разрубив
позвоночник и воткнувшись в землю с другой стороны. Голова толстяка
покатилась в мою сторону и врезалась мне в раненое плечо. На его
толстом лице застыло вечное удивление. Глаза еще бегали, поймав мой
взгляд, они затуманились и застыли сфокусировавшись на моем
лице.
— Боже, я отрубил человеку голову, — прошептал я, падая на
спину.
Ногой отбросив голову, я зажал кровоточащую рану. Боль была
дикой, да еще и в голове не укладывался тот факт, что мне пришлось
так кроваво расправиться с соперником. Неужели я в прошлой жизни
был настолько жесток, что мог убить человека? Никаких угрызений
совести, никакого раскаяния. Для меня это было шоком, но я не жалел
о содеянном.